Женская доля. Эпоха "Домостроя"

В XVI в. укрепился государственный строй Московии и окончательно сложился семейный обиход, окружавший обитательниц теремов и проповедуемый постниками и книжниками.

А на Западе наступило время полного расцвета и первых итогов Возрождения рядом с мощной работой Реформации. Наша соседка Польша вовлеклась в общее религиозное брожение; протестантизм достиг больших успехов в Литве, а по всей стране распространились разнообразные секты. При всем отчуждении москвитян от иноверцев слабые отзвуки умственного движения на Западе достигали и до них. В Москву проникали через Польшу в отрывках и сборниках литературные произведения более светского характера, понемногу смягчавшие прежнее суровое отношение к радостям земной жизни.

С другой стороны вытеснялись и задачи национальной культуры. Московское православие создавало собственное церковное предание, собирало сведения о собственных святых угодниках, заступниках за Русь перед престолом Всевышнего; среди них, по примеру восточной церкви, должны были занять место и праведные женщины. В эту пору составили, наконец, жития св. Ольги, св. Евфросинии, княжны Полоцкой, св. Евфросинии, княжны Суздальской, св. Февронии.

В эту же пору оживления религиозной и литературной мысли появилось в Москве руководство к семейной жизни, как жить мужу с женой и воспитывать детей, как вести хозяйство и доходы собирать - известный Домострой. Подобные поучительные произведения являются необходимой принадлежностью каждой европейской литературы; обыкновенно они полны мелочных правил и советов, от регулирования религиозных обязанностей до рецептов приготовления квасов, браги, варенья; они составлялись по образцам, заимствованным от соседей или от более древних литературных эпох, но всегда носили отпечаток своей эпохи и характера страны, где издавались. У нас Домострой запоздал своим появлением. На Западе сборники нравоучений и советов появлялись еще в XIII в., может быть, и ранее. Отражая современные им и общераспространенные взгляды и понятия на общественную и семейную жизнь, на личность женщины, на воспитание детей, эти сборники при общих чертах сходства значительно различаются по духу морали, по широте миропонимания. Западные Домострои, даже самые ранние, выгодно отличаются от нашего более развитым чувством общественности, большим уважением к человеческой личности, в том числе и женской; они носят более мирской характер.

В начале XIV в. получил известность трактат монаха Эгидия Колонны, наставника французского короля Филиппа Красивого. Муж и отец - глава семьи; он имеет естественную власть над сыном, но не над женой. Муж не должен так распоряжаться женой, как слугами, потому что природа женщины создана не на служение, а на иное… Кто обходится с женою, как с рабой или со своею дочерью, тот действует безрассудно, как сумасшедший или безумный. Между мужем и женой должно быть равенство. Муж имеет власть потому, что обладает большим умом и рассудком, объясняет Колонна, но рекомендует занимать ум женщин, чтобы они имели отдохновение и благородные удовольствия, ибо ум их нуждается в занятиях, иначе оне могут думать о дурном. Рассуждение об управлении семьи, очень популярное в XV в., влагает в уста мужа наставление:

«Советую тебе, жена, для твоей чести быть заботливой в делах домашних»…

Честь в каждой женщине всегда была дороже всех красот. Всегда необходимо, чтобы жена была уважаема. Домострой Запада считались с женщиной, как членом общества; им предлагались советы и правила не только относительно их поведения дома, в кругу семьи, но и как вести себя в обществе, как занимать свой ум.

Наш Домострой стоит на религиозной точке зрения и узкопрактических расчетах и занят исключительно семейным бытом; он не касается общественных отношений, значения дружбы, взаимных услуг; нет в нем и сознательно-патриотических предписаний, понятий об обязанностях к отечеству, что внимательно отметил его исследователь Некрасов. И все-таки, если вчитаться в него, то нельзя не заметить, что он является известным шагом вперед в умственной жизни общества сравнительно с литературой аскетического характера. По его воззрениям, женщина не «дьявол цвет», не «трясовица неоставляющая» и не «хоругвь адова», а государыня дома, пример нравственной выдержки, скромности и трудолюбия для детей и челядинцев. Хотя после Бога, она во всем подчинена государю-супругу, но первая его заместительница в семье и доме. Перед детьми они равны, как отец и мать; «по Бозе» им от детей одинаковые честь и уважение. В Домострое нет ни одного резкого выпада против женщин, напротив, автор его как будто желает поднять женщин в их собственных глазах среди их унижения и затворничества. О самом затворничестве Домострой не говорит ни слова, потому что в его время это явление в Москве уже налицо; удаление женщин от общества - совершившийся факт, нечто, что само собою разумелось в пору составления сборника.

Одна глава сборника учит, что жены должны обо всем спрашивать мужей своих, во всем советоваться с ними, как душу спасти и как хозяйство вести; другая предписывает и мужу советоваться с женой о домашнем устроении, но умалчивает относительно совещаний о душе: в деле религии муж один глава и представитель семьи перед Творцом; здесь он навсегда уподоблен Христу в союзе с церковью. Он руководит общим ведением дома. Жена должна с любовью принимать его наказы, со страхом внимать и творить по ним. Своим добрым разумом и указаниями мужа хозяйка должна сама знать всякое дело в доме и уметь всему слуг научить.

Дома муж с женой молятся вместе и с домочадцами, справляют вечерню всенощную и часы. В церковь же на литургию жены должны ходить, сообразуясь с обилием своих занятий, как позволят обязанности, по совету с мужем или с его разрешения. Тут наставник странно уступчив; он политично уклоняется от прямой постановки вопроса: христианка обязана посещать церковь, слушать литургию и другие службы, но он уступает власти мужей, которые не любят выпускать жен из дома, особенно в места, где оне непременно встретят посторонних.

Домострой строго запрещает женам самовольно ходить в гости и к себе принимать; на все это необходимо разрешение мужа. В гостях женщины должны быть внимательными, отмечать и запоминать все полезное, что услышат или увидят; если же у жены станут что-либо выведывать, то следует отговариваться незнанием. Печальная мораль и печальную картину общественной жизни рисует она: вместо умения ценить людей, дружбу, взаимные услуги, уважать круг лиц, к которому принадлежишь, внушается недоверие к тем немногим близким людям, кого могла посещать затворница терема; умей высматривать и слушать, а сама не проговаривайся - учит Домострой, как будто человек, выйдя за калитку дома, уже оказывается во враждебном лагере или в среде тонких дипломатов; чувство общественности, развивающее духовно и поднимающее личность, как будто и не существовало среди московских моралистов XVI в.

И муж, и жена обязаны учит детей страху Божию (благочестию и добрым нравам; про грамоту - ни слова) и даже с нанесением им ран; не щадить наказуемых, так как отвечают за детей перед Богом, с них взыщется за послабления. При такой обязательной суровости в обращении с детьми, старинные матери все-таки умели ласкать, жалеть и нежить. Другие памятники той же эпохи говорят о «матернем обычае», с каким они встречали детей своих, отличая его от обычая отцов, на чьей совести лежала главная ответственность за строгий чин воспитания. Матерям полагалось, конечно, приучать к труду главным образом дочерей; подрастающие сыновья руководились отцами.

Домострой считает особенно важным строгий присмотр за дочерьми, чтобы без пороку замуж выдать; и с ними по-видимому, родителям было больше хлопот, чем с сыновьями. И это понятно - дочерей готовили к выходу в другой род; а там по ней судили о благочестии и нравственности её семьи. Показная сторона жизни играла в старину огромную роль. Как только родится дочь, следует тотчас приступить к откладыванию ей на приданое части от всяких доходов, от полотен, платья, украшений, приплода скота и т. д., прикапливать всего понемногу.

«Ино дочери растут и страху и вежеству учатся, и приданое с ними прибывает».

Если дочь умрет до замужества, то накопленное должно раздаваться на помин ее души.

Между мужем и женой не должно никогда вспыхивать ни раздражения, ни гнева; не подобает им обоим гневаться ни на детей, ни на слуг. Если жена поступает не по приказаниям мужа и не учит слуг его слушаться, то муж должен наказать ее телесно с глазу на глаз, «пользовати страхом наедине», а наказав и пожаловать (вероятно, приласкать с добрым словом), рассуждает с удивительной простотой и ясностью духа автор поучений. Если младшие члены семьи, состоящие перед Творцом и Судией на ответственности главы дома, - жена сын или дочь - чем-либо провинятся, то муж и отец должен наедине, осторожно постегать плеткой; но отнюдь не с сердцов, не бить как попало; особенно «вежливо» должна поучаться жена, она все-таки подруга, государыня дома. По логике старинных людей, муж, который держит дом не по правилу, не учит жены, детей и слуг, не выполняет своей основной обязанности - внушать страх Божий; он губит души и свою, и своих близких. Понятие о личном достоинстве человека слабо пробивалось между заботами о душе в будущем мире и грубо материальным пониманием жизни и человеческих отношений в настоящем.

Мораль строго запрещает женщинам пить хмельное, особенно тайно от мужей; заметно, что этот грех доставлял много хлопот моралистам того времени особенно потому, что было очень мудрено проводить полное воздержание; прежде всего мешали обязанности гостеприимства, предписываемые обычаем и правилами самого Домостроя. Хозяйку обязывали устраивать пиры не хуже соседей, чтобы добрые люди не осудили; усердно угощать гостей едой и напитками, но самой не пить; как же будут пить гости без хозяйки? Ведь сам хозяин перед гостями опрокидывал кубок на голову в знак того, что осушил его до капли? Но книга обыкновенно дает правила и проходит молча мимо житейских коллизий. Далее обязательно для хорошого дома, чтобы хозяйка и её гости-женщины были совершенно отстранены от общества мужчин. Кушанья и напитки носит им один слуга, которому муж доверяет; у него же хозяин потом спрашивает, как вели себя хозяйка и ее гости. Кажется, только угощенье, гулянье в саду да качели и могли занимать гостей. Дом благочестивых хозяев, требует Домострой, не должен оглашаться песнями и играми, скаредными речами и глумлением; в нем недопустимы звуки гуслей, пляски бесовские, забавы с ручными медведями; запрещается даже излюбленная забава знатных - охота с ловчими.

Проявлениям молодой жизни не было выхода в старинной семье; она угасала в ней или извращалась и калечилась под давлением удушающей морали. Женская личность здесь никогда не считалась духовно взрослой; за нею наблюдали даже в тереме, как за бедовой школьницей, всегда готовой нашалить, и как ребенка-школьницу наказывали. А между тем детей обязывали почитать это несовершеннолетнее существо наравне с отцом? Как достичь такого почтения? Но Домострою нет дела до принципиальных противоречий; он дает правило, и всяк покоряйся, не рассуждая, - ни одни женщины, но и государи-мужья.

«Смиренного Бог любит, покорному благодать дает»… «Бог не любит высокие мысли наши; возносящогося смиряет»… «Мнение - второе падение»:

самые популярные мотивы старинных поучений, раздававшиеся повсюду, часто к несомненному утешению униженных и порабощенных во времена Грозного, когда высший тяжело давил низшого; гордостью же и возношением любили прозывать проявления личной самостоятельности, чувства справедливости и сознание собственного достоинства.

В нашей литературе высказывалось мнение, что терема являлись единственным средством сохранения добрых нравов хотя бы в одной части общества, что женщинам нечему было учиться среди распущенного общества той поры. Русские, собравшись, говорили иностранцы, вели речь о прелюбодеяниях своих и чужих, о гнуснейших пороках; грязные речи, пошлые шутки сопровождаются в этих компаниях неприличными телодвижениями. Пьянство русских невообразимо; пьянствуют все, богатые и бедные мужчины и женщины, валяются по улицам и творят все, на что толкают необузданные страсти. Мужья и отцы из любви к семье ограждали поневоле и по мере сил жен и дочерей от столкновения с разнузданностью нравов своих современников. Что бы сталось с нами в XV в. без церкви, монастыря и терема! - восклицает историк С. Соловьев, но тут же признает, что удаление женщин от общества было для него очень вредно, ибо содействовало еще большему огрубению его нравов.

Однако, в разгар пира, сильно подгулявши, те же мужья и отцы посылали за женами и невестками и заставляли их с поцелуями чествовать своих пьяных гостей, слышать их соблазнительные речи, видеть, что себе позволяли забывшиеся люди. Нам скажут, что это древний обряд, который с неудовольствием терпела церковь, дань старине, приносимая в стенах благочестивого дома. Пережиток первобытных правил гостеприимства не затронутых культурой народов угощения женой сохранился в этом проявлении высшей любезности знатного хозяина - показать гостям святыню дома, почетную затворницу-жену; но к этой любезности примешивалось не мало чванства, хвастовства красотой и богатым уборами хозяйки и ее свиты. Бывало, что иная боярыня по нескольку раз выходила к гостям, и каждый раз в новом богатейшем наряде.

Перед гостями появлялась великолепная выставка драгоценностей дома, которая могла возбуждать самые нечистые помыслы страсти и зависти.
Как ни унижали женскую личность за её физические свойства, за ее таинственную обаятельность, источник которой приписывали хитрым сетям дьявола; как не отдаляли ее от святынь, где совершались таинства, но не могли выделить ее из сонма человеческого, носителей образа Божия; этого не допускали предания церкви и ее постановления, да не вместила и психология людей; народ чувствовал этот образ в женщине; он не умел обращаться с нею, как с равной на земле, но никогда не сомневался, что, взятая в иной мир и осененная благодатью, она такая же праведница, святая угодница, равноапостольная, как и святые мужи. Его не смущало и не удивляло, что существо, нечистое на земле, осеняется ореолом в высшем мире и получает дар исцелять тела, спасать души, творить чудо, и он с увлечением отмечал угодниц и праведниц, особенно чтимых им блаженных. Очень немногие из них удостоились канонизации, а деяния их - обнародования в житиях; жизнь большинства позабылась, благодаря недостатку грамотных и сколько-нибудь культурных лиц даже среди духовенства. Жила только, да отчасти и теперь живет случайная память о праведных женщинах, исцелявших, спасавших; имена их сохранились в «списках почитаемых усопших», по которым в определенные дни служат заупокойные и панихиды.

Идеалы затворничества и смирения женщин не могли найти практического применения в тех слоях населения, где уделом женщин является труд наряду с мужчинами, где условия жилища, семьи не допускали отделения её женских членов от мужчин; не только крестьяне, ремесленники, низший торговый класс, но и небогатые служилые люди-помещики располагали очень тесными помещениями; к тому же в отсутствие мужа все хозяйство, ведение промысла, поддержка семьи ложилась на плечи жены. Крестьянский быт очень мало изменялся в течение ряда веков; языческая старина, древнее понимание природы, обычаи, формы поэтического творчества сохраняли всю свою живую силу в духовном мире крестьянина. Этот быт главной массы народа содействовал сохранению старины, её порядков и обычаев в среде горожан и провинциальных служилых людей-помещиков; его отзвуками питались национальные предания и в высших классах и в самых царских хоромах. Благодаря условиям хозяйства и промышленности, с одной стороны, энергичному развитию государственности, подчинявшему себе все и всех в стране - с другой, затворничество женщин не пустило крепких корней в русском обществе; оно применялось в быту немногочисленного высшего слоя знати и богатых людей, имело в нашей истории характер эпизодического явления, и довольно легко уступило культурному влиянию Европы; правда, отзвуки его сохранились надолго, но уже благодаря слабому и медленному развитию чувства общественности в русском обществе новых времен.

В народной массе женщины, как древние жрицы, почитались хранительницами национальных обычаев, выразительницами традиционных понятий и чувств в важнейшие моменты жизни. Сватовство, свадьба, прощание с умершими, с уходящими на войну по-старому разыгрывались в целые драмы, в которых участвовали не одни родные и близкие, а многие соседи и целые селения. Женщины хранили в памяти мотивы старинных песнопений, дополняли их работой воображения, приспособляли к новым случаям и временам, перепевали заново свадебные песни, причитания, погребальные вопли. Особенно нервные и чуткие, способные вдохновляться до экстаза певицы и плакальщицы пользовались огромным почетом и наперерыв приглашались в селения целого округа; иные имели специальностью плач по покойникам и силою выражения скорби и образностью картин умирания и значения потери «крестьянина могучего» производили потрясающее впечатление: другие мастерски вели свадебные песни и игры.

Код для вставки на сайт или в блог.

Желая упрекнуть кого-нибудь в шовинизме по отношению к семейному быту, мы возмущаемся: «Да это Домострой какой-то». Но оправдано ли такое отношение к этой книге, возможно и в условиях современного общества некоторые ее советы будут актуальными?

Книга Домострой: немного истории

Полное название этого памятника русской литературы «Книга, называемая Домострой». Считается, что произведение – результат коллективного труда нескольких поколений. Хотя наиболее известна редакция протопопа Сильвестра – духовника Ивана Грозного. Позднее «Книга, называемая Домострой» была обновлена иеромонахом московского Чудова монастыря, а позже игуменом Карионом в XVII веке. В этой редакции были объединены все существовавшие на тот момент версии.

Домострой содержал правила почитания царя (князя), рассказывал об управлении хозяйством, говорил о соблюдении религиозных законов, также имелось послание от отца к сыну. А больше всего популярны поучения Домостроя, касающиеся поведения жены, мужа и детей в семье. Эти наставления вызывают сильную реакцию, многие дамы их считают откровенно шовинистскими и искренне сочувствуют своим женщинам, жившим в те времена. Но действительно ли наши предки достойны сочувствия, или мы нахватались верхушек и не смогли уловить суть?

Правила Домостроя для современных семей

Получается Домострой и для современных семей может дать немало полезных советов, да и шовинизма в поучениях не наблюдается. А тем, кто считает иначе, следует припомнить историю – во времена постоянных войн и пограничных стычек иначе было и нельзя, не будучи военнообязанной женщина не могла считаться главой семьи, поэтому и слово мужа было решающим. Но в семьях, где царил лад, супруги принимали решения вместе, отсюда и пожелание «Совет да любовь».

Домострой – памятник русской литературы 16 века был опубликован в веке 19 и тогда же усилиями т.н. русской интеллигенции он был превращен в символ жесткого доминирования мужчины в быту, в первую очередь над женщиной. Публицист - народник Н.В.Шелгунов так выразил свое отношение к данному произведению и косвенно, к русскому быту: «глухой и тупой мир безграничного самодурства». Очень вдохновляющее.

Классическая русская литература подхватила этот образ. Самые выдающиеся писатели – властители дум характеризовали Домострой, как мир, где царит «дикое понятие о женщине и браке». Постоянно цитировались строки о том, что надо «сокрушить ребра и стегать женщин и детей плеткой». На этом фоне превращения Домостроя в жупел семейного насилия робко звучали голоса славянофилов о том, что нравы людей надо оценивать с позиций времени, когда они жили, и средневековые бытовые нормы – это, конечно, жуть, но с тех пор много воды утекло, и мы – цивилизовались, оставив «домостроевские» порядки в прошлом.

В Женский день самое время открыть пресловутый «Домострой» и почитать, как автор рекомендовал строить семейные отношения.

Составление Домостроя приписывается значительной личности Средневековой Руси Сильверсту. Этот человек жил в 16 веке, год рождения неизвестен, умер по разным данным то ли в 1568 г. то ли в 1578. Оцените наши знания своей истории: не последний человек в государстве, и даже даты жизни точно неизвестны. Он был выходец из новгородской зажиточной купеческой среды, был близок к новгородскому архиепископу Макарию. После избрания последнего митрополитом в 1542 г., Сильвестр переехал в Москву и с 1545 г. стал протопопом придворного Благовещенского собора в Кремле. Тогда же он вошел в ближний круг молодого царя Ивана IV. После боярского мятежа 1553 г., когда Сильвестр вместо того, чтобы осудить мятежников, занял позицию «ни вашим, ни нашим», Иван IV отослал его с глаз долой, и он, видимо добровольно-принудительно, постригся в монахи Кирилло-Белозерского монастыря под именем Спиридон. После смерти царицы Анастасии, его якобы сослали на Соловки, где он скончался. Однако свою библиотеку он завещал монастырю Кирилло-Белозерскому (интересно, что читал Сильвестр-Спиридон), в последние годы своей жизни он усиленно занимался литературой, сохранилось несколько посланий и другие тексты, составленные им. Эти тексты по стилю столь резко отличаются от Домостроя, что авторство Сильвестра подвергается сомнению.

Тексты Домостроя дошли до нас в рукописях 16-17 веков. Само слово «Домострой» имеет значение «Ведение домашнего хозяйства», «домоустроительство». Составление сборников, поучающих, как правильно организовать быт, являлось общей тенденцией позднего Европейского Средневековья и отражало общественный интерес к отдельной личности. Автор Домостроя, кем бы он ни был, был очень образованным человеком и для своего труда переработал огромное количество литературы, греческой, свято-отеческой и европейской. На основе всего багажа знаний, он выработал свое видение идеально-устроенной семьи и роли женщины в семье.

Посмотрим, что говорит об отношении к женщине сам источник.

В Предисловии говорится следующее: «И еще в сей книги найдешь о домовном строении, как наказ имети к жене и детям, и слугам…». Наказ в данном случае подразумевает не кару за несуществующие провинности, а обязанности жены и детей по отношению к главе семьи. Надо понимать, что Средневековое общество постоянно находилось в экстремальной жизненной ситуации, и ответственность за физическое выживание домочадцев нес Хозяин – мужчина. Подчинение ему диктовалось суровыми условиями военного быта и не имело ничего общего с деспотией.

Первая глава: Наказание от отца к сыну, иначе говоря, отеческое вразумление. Там сразу заявлено, что отец благословляет сына, кроме прочего, «жену поучать, тако же и домочадцев своих наказывать (т.е. учить) не нуждой, не ранами, не работой тяжкой», т.е. сразу подчеркивается, что гнобить, бить и замаривать работой – это не христианское поведение, и ежели хозяин жестоко притесняет жену и домочадцев – он ответит за таковые деяния на Страшном Суде.

Глава 12 «Как мужу с женой и домочадцами в дому своем молится Богу». Жена, а также дети и домочадцы молились вместе с Хозяином дома, общая молитва, несомненно, сплачивала маленький (и не очень) домашний коллектив, это была деятельность, объединяющая мужскую и женскую часть общества. За кого полагалось молиться?

Глава 14. «И молят за Царя, Великого Князя, имярек, Всея Руси самодержца, и за его Царицу, Великую Княгиню, имярек, … и о домашних муже, и жене, и о чадах и домочадцах…». Как видим, о благополучии женщин надлежало молиться наравне с благополучием мужчин, пока что никакой женской дискриминации не наблюдается.

Глава 16. «Как мужу с женой советоваться, ключника призвав, о столовом обиходе, и о поварне, и о хлебе». «Во все дни… мужу с женой советоваться об устроении домовном, на ком что положено, и кому которое дело приказано ведать, и тому наказать, как устроить, есть и пить про гостей или про себя». Слово «наказать» использовано в значении «приказать». Муж не является деспотом-самодуром, наоборот, он должен свои решения обговаривать с женой, «советоваться». Жена имела право голоса в семейном совете, она понимала толк в делах, коль скоро, муж «во все дни», т.е. всегда решал их с женой. Подчеркивается, что на женской половине должен соблюдаться такой же порядок, как и на мужской, т.е все должно быть чисто и опрятно: «а у государыни и ее слуг потому же (так же)».

Глава 18. «Наказ государя ключнику… как кормить семью». «Государю с женой о всяком обиходе домашнем советоваться, и ключнику наказывать, как челядь кормить во все дни». Далее говорится, что хозяйка дома могла приказывать ключнику и автономно от мужа: «наказ от государя или от государыни, как варить на семью, челяди или нищете скоромную или постную еду».

Глава 19. «Как детей своих воспитать». «А пошлет Бог кому детей, сыновей и дочерей, иметь попечение отцу и матери о чадах своих…. По детям смотря и по возрасту учить их рукоделию, отцу – сыновей, а матери – дочерей… и любить их и беречь». Любовь к детям в Позднем Средневековье была своеобразная и включала телесные наказания «страхом спасать, уча и наказуя, и рассуждая, раны возлагать». Так как мы рассматриваем вопрос не средневекового отношения к детям, а к женщинам, можно отметить, что в воспитании детей разделения по признаку пола не предусматривается. Как сыновей, так и дочерей, равно надлежало любить, заботиться о них и наказывать за проступки. Разница была лишь в обучение рукоделию, что естественно, но духовно-нравственное воспитание было идентичным.

Глава 20. «Как дочь воспитать и с наделом замуж выдать». Домострой рекомендует счастливому отцу дочери с рождения позаботиться о приданном, чтобы ко времени замужества у дочери приданное было собрано, и не пришлось бы срочно тратиться.

Глава 21. «Как детей учить и страхом спасать». Глава обосновывает применение телесных наказаний к детям, как метод воспитания. И вот оно, различие по полу: «казни сына своего от юности его… если жезлом бьешь его, не умрет, но здоровее будет… Если ты имеешь дочь, то положи на нее грозу свою, чем сбережешь ее от телесных бед». Итак, сыновей предписывалось сечь, а дочерям – делать строгое внушение. Следует отметить, что порка в Средние Века была своего рода закалкой перед физическими страданиями, которые приходилось претерпевать в боевых походах. Юношу готовили к рукопашной схватке, где его тело будут месить уже не жезлом (прутом), а булавой, а также рубить мечом и колоть копьем. Порка в детстве повышала порог болевой чувствительности и давала шанс не скончаться от болевого шока при тяжелых травмах. Девочек, как видим, наоборот, бить не рекомендовалось, ибо битье может привести к болезни, «телесным бедам».

Глава 22. «Как детям отца и мать любить и беречь, и повиноваться им, и покоить их во всем». Детям равно надлежит заботиться об обоих родителях, как отце, так и матери, дискриминация по признаку пола отсуствует. «Чада, послушайте заповеди Господни: любите отца своего, и мать свою, слушайте их, и повинуйтесь им, и старость их чтите, и немощь их и скорбь всякую от всей души понесете вы на своей шее, и благо вам будет на земле… Писано, что отчее проклятие иссушит, а материнское – искоренит. Покоить мать свою – волю Божию творить, угождая отцу – во благе жить… Отчее благословение дом утвердит, а материнская молитва от напасти избавит. Если оскудеют разумом в старости отец и мать, не бесчестите их, не укоряйте, и от своих чад почтение будет. Не забывайте труда матери и отца, как о вас они болели и печалились, покойте старость их, и о них болезнуйте, как они о вас…». Роль матери в чем-то выше роли отца, воля Бога – заботиться о матери, а угождать отцу – приобрести себе благо. Отчее проклятие – вызовет болезнь, а материнское – погубит на корню. Благословение отца дает земные прибытки, материнская молитва – избавляет от непостижимых бед.

Глава 23. Похвала мужа (жены, как следует из текста). Если дарует Бог кому жену добрую, дороже есть камня многоцветного. Таковая… дает мужу своему все жизненные блага… Обретши шерсть и лен, творит благопотребна руками своими. Будет словно корабль торговый, издалека собирающий все богатства. И встает в ночи, дает пищу дому и дела рабыням. От плодов своих рук умножится достояние. Препоясавши чресла свои, утвердит мышцы свои на дело, поучает своих чад, тако ж и рабынь. Не угаснет светильник ее всю ночь, руками своими делает полезные дела. Руки свои утверждает на веретено, милость свою простирает на убогого, плод подаст нищему. Не печется о доме своем муж ее. Различные одеяния и украшения сотворит она мужу своему, и себе, и чадам, и домочадцам своим. Когда муж ее будет в сонмище с вельможами и сядет с друзьями, то будет почитаем, и благоразумно беседуя, знает, как поступить хорошо, ибо никто без труда не венчан.

У доброй жены блажен муж, и число лет его удвоится. Добрая жена веселит мужа своего, жизнь их проходит в согласии. Добрая жена – часть блага, данная тем, кто боится Бога, ибо жена наделяет мужа честью, во-первых, Божию заповедь сохранив, благословенна будет, а во-вторых, от людей хвала ей. Добрая, трудолюбивая, молчаливая жена – венец мужу своему. Если обрел муж добрую жену, только блага выносит из дома своего. У такой жены блажен муж, и лета свои проживут во благе мира. За добрую жену хвала мужу и честь. Добрая жена и по смерти мужа своего спасает, как благочестивая царица Феодора.

Глава 26. Как людей держать..

… а женатые слуги со своими женами законно жили, от жен своих не блудили, а жены – от мужей…. Тако же и они учили жен своих страху Божьему, и вежеству, и смирению, и государыню слушались и повиновались ей во всем, и своими трудами и рукоделием выслуживались, а не крали бы, не лгали, не бражничали, не блудили, и баб бы не слушали, которые на зло подбивают молодых жен, иначе говоря, сводят их с чужими мужьями, и более того, учат их красть и блудить и всякому злу…

Глава 33. Как мужу поучать жену свою Богу угодить, а мужу своему услужить…

Подобает мужу поучать жену свою с любовью и благорасудным наказанием, жены мужей своих спрашивают о всяком благочинии, как душу свою спасти, и Богу и мужу угодить, дом свой в добре строить, во всем мужу покоряться, что он накажет, то с любовью и страхом внимать и делать по его наказанию…. Первое, иметь страх Божий и чистоту телесную… Восстав от ложа, очистив себя и сотворив молитву, слугам дело указать дневное, и всякое рукоделие… Коли все знает добрая жена мужним наказанием и грозою, и своим добрым разумом и наукой, все будет споро и всего будет полно… И все бы ведала сама Государыня, кому какое дело дать. А сама бы Государыня, кроме немощи или мужниной воли, без дела не была бы, чтобы слуги, глядя на нее, хорошо работали. Муж ли придет, или гостья, а она бы всегда сидела над рукоделием, то ей честь и слава, а мужу похвала. И никогда бы слуги государыню не будили, но она сама должна их будить, а ложилась бы спать сама от рукоделия, молебен совершив, тако же и слуг учила бы.

Глава 34. Добрая жена…

Добрая жена, домовитая, благоразумным своим промыслом и добрым подвигом, и мужним наказанием, от своих трудов что сделает со своими слугами полотен…, то окрасит…, и то у нее на домашнем обиходе перекроено и перешито…, а где избыток – продаст, а что надобно ей – то купит, а у мужа на то не просит. И все у доброй жены разложено, рассортировано и убрано.

Глава 37. Как во все дни государыня дозирает за слугами…

А во все дни государыня слуг дозирает, (т.е. надзирает за слугами), которые пекут и варят… , и которые рукоделие делают, и кто служит хорошо – за того слугу просит, чтобы его вознаградили… А сама бы государыня всегда была устроена, во всяком обиходе, и таковы бы у нее и слуги были вежливые. А со слугами государыня пустых речей, не пересмешливых, ни бессмысленных, ни срамных, отнюдь не говорила. Ни торговки, ни бездельные жонки, ни бабы, ни волхвы во двор не приходили, ибо от них много зла делается.

Глава 39. Как во все дни жене с мужем обо всем спрашивать…

А во все дни жена мужа спрашивала бы, и советовалась во всем обиходе, и вспоминала бы, что надобно, и в гости ходить, и к себе звать, и общаться, с кем велит муж. Гости, коли случатся, или самой где быть, за столом сесть и в лучшее платье переодеться, и беречься жене от пьяного пития. Муж пьян – дурно, а жена пьяна – и в миру непригоже. С гостями беседовать о рукоделии, о домашнем хозяйстве… Чего не знаешь, то у добрых жен спрашивать, вежливо и ласково, и кто что укажет, на том низко челом бить. У себя в подворье у какой гостье услышишь добрую пословицу, и как добрые жены живут, и как порядок соблюдают, и хозяйство свое ведут, и как детей и слуг учат, и как мужей своих слушают и у них вопрошают, и им повинуются во всем, и о том внимают. Если чего доброго не знаешь, то о том спрашивай вежливо, а дурных и пересмешливых и блудных речей не слушай, и не беседуй о том. Если в гостях увидишь добрый порядок, в еде иди в питье, и в каких припасах, или рукоделие какое необычное, и домашний порядок, где хорош, и какая добрая жена, смышленая и умная, и в речах, и в беседе, и во всяком обиходе, и где слуги умны, и вежливы, и рукодельны, и всякому добру обучены, всего того добра примечать и внимать, а чего не знаешь или не умеешь, о том спрашивать вежливо и ласково, а кто что доброго скажет, на том челом бить, и вернувшись на подворие обо всем мужу пересказать для спокойствия. С такими добрыми пригоже сходиться, не для еды и питья, а для доброй беседы и науки, да внимать в прок себе, и не пересмеиваться ни о ком, и не наговаривать ни на кого. Если спросят о чем про кого, и начнут ума пытать, отвечать: не ведаю я того, ничего не слыхала и не знаю, и сама за ненадобностью не спрашиваю ни о княгинях, ни о боярынях, не о соседях и никого не обсуждаю.

Глава 40. Женам наказ о пьянстве…

А у жены никакого пьяного пития не было бы… Питие было бы в погребе на леднике, а она пила бы бесхмельную брагу и квас, дома и в людях. Если придут откуда-нибудь жены о здоровье спросить, тем пития пьяного не давать, и своих жонок и девок не поить допьяна дома и в людях. А жена от мужа тайком ничего не есть и не пить, и тайных схронов еды и питья от мужа не держать, а у подруг тайком от мужа еды и питья не просить и самой не давать, и у себя чужого не держать без ведома мужа. О всем советоваться с мужем, а не с холопом, и не с рабой… На слуг своих ложных слов не наговаривать перед мужем своим… А кто что сделает, мужу сказать прямо, без прибавки. Мужу и жене никакого оговора не слушать… Жене к мужу безделиц домашних не нести, чего сама не может рассудить, а если дурное дело – то мужу сказать по правде. Если какая жонка или девка согрешит, и не слушается, и слово и наказания не имеет, и какую пакость учинит, то обо всем с мужем переговорить и каково кому наказание учинить.

Если случатся гостьи, то их потчевать питьем, какое пригоже, а самой пьяное питье не пить. Еду и питье, и всякий обиход приносит один человек, кому приказано, а других мужчин ни за каким делом не было бы.

Глава 41. Какое платье жене носить.

Платья и рубашки и убрусы на себе носить бережно во все дни… Самому государю, и государыне, и детям и слугам если случится дело делать, то одеть платье старое, а затем облачиться в платье повседневное…

Глава 42. Как суды всякие держать…

… За всяким порядком жена смотрит, и учит слуг добром и лихом, не одним словом, а иной раз и ударит. Если увидит муж непорядок у жены и слуг, то свою жену наставляет и учит полезным советом, если она понимает – то любить и жаловать. Если жена не делает того, что в сей книге написано, и сама того не знает, и слуг не учит – то мужу следует жену свою вразумлять страхом наедине, а наказав, пожаловать, и примолвить, и нежно наставить и научить, а мужу на жену не гневаться, а жене – на мужа, всегда жить в любви и чистосердии. Слуг так же, по вине смотря и по делу, учить и наказывать, и раны возлагать, наказав, пожаловать, а государыне за слуг заступаться, так слугам спокойнее…. А за всякую вину по уху, и по глазам не бить, ни кулаком под сердце, ни пинком, ни посохом не колотить, ничем железным и деревянным не бить. Кто так бьет, многие беды от того случаются: слепота и глухота, и руку, и ногу, и перст вывихнет, и голова болит, и зубная болезнь, а у беременных жон и детей в утробе повреждение бывает…

Итак, побои доставались слугам, в т.ч. женщинам, но это не было гендерным неравноправием, а социальным неравенством. Домострой осуждает домашнее насилие, хотя признает, что господин имеет право побить слуг плеткой, но никак не калечить. По отношению к жене признается один вид наказания – строгое внушение, причем делать его надлежало с глазу на глаз.

Вот и все, что в Домострое говорится об отношениях мужа и жены. Как видим, ни о каком битье даже речи не идет. Женщина представлена полноправной хозяйкой дома, она следит за слугами, у нее есть собственные средства, она даже может утаивать от мужа еду и питье, что осуждается. Женщина ходит по гостям и принимает гостей у себя. Муж во всем советуется со своей женой. Если она держит дом в небрежении, единственно, что мог позволить себе муж, это отругать ее наедине. Разумеется, в жизни все было не так радужно, но Домострой представляет идеал, к которому следует стремиться. В книге нет и следа ненависти к женщинам, лишь уважение к ее труду домохозяйки.

Считается, что это слово ненавидят все феминистки и обожают все безголовые мужики, зацикленные на так называемом «мужском шовинизме». Это слово - Домострой. Как правило, ни амбициозные девушки, мечтающие о кресле гендиректора, ни «брутальные» парни, желающие иметь дома послушную кухарку, Домостроя не читали. Немногие из них, проклиная или же расхваливая сей свод поучений, помнят, к какой эпохе он относится. Может, оно и не нужно. В конце концов, слово «домострой» давным-давно стало нарицательным и уже не несёт той, знакомой средневековому купчине, смысловой нагрузки.

Однако давайте вместе поразмышляем на тему Домостроя, а заодно выясним - а смог бы этот «мужской шовинист» или, как говорят на Западе - сексист, сам-то существовать в условиях любимого им Домостроя?

фотобанк ЛОРИ

Для начала - немного фактов. Во-первых, Домострой - это литературное произведение XVI века, а не нормативно - правовой акт, за нарушение которого полагалось рубить голову или ссылать в район Индигирки. Во-вторых, Домострой - это произведение особого жанра - «поучения». Что называется, полезные советы на каждый день. В-третьих, в Домострое гораздо больше нотаций, адресованных как раз мужчинам, нежели женщинам и детям.

Начинается текст поучений вовсе не с хозяйственно-семейных советов, а с рекомендации подчиняться властям, ибо тот, кто противится их воле, противится Богу.

Верная служба царю - есть первая ступень в почитании Божественного Абсолюта. И только после этой «передовицы» автор обращается к семейному укладу и хозяйственным вопросам.

Домострой адресован зажиточному хозяину, участвующему в управлении всей домашней жизнью. Автор поучений рассказывает своему читателю, как правильно организовывать свой быт, как строить взаимоотношения со слугами и как распределять обязанности между домочадцами.

По Домострою телесные наказания способствуют духовному очищению и пробуждают совесть у женщин и у подрастающего поколения. Правда, учить расшалившихся родственников следовало, соблюдая благонравное спокойствие, а не прилюдно, дабы все видели, кто в доме хозяин. «Плеткою вежливенько побить, за руки держа, а гнев бы не был, а люди бы то не ведали и не слыхали».

Кстати, женщина в Домострое называется вовсе не рабой и не «другом человека», а Государыней Дома.

В целом же, книга призывает к праведной аскезе, к труду и к почитанию отца семейства, который, в свою очередь, обязан не только служить царю и Отечеству, но ещё и полностью содержать своих «подчинённых» подобно тому, как царь заботится о каждом своём подданном.

Теперь давайте вспомним тех, кто больше всего любит произносить фразу: «Молчи, женщина! Твой день - 8 марта!» и « - не птица, баба - не человек!»

Не так давно мне довелось прочитать небезынтересный трэд в одном из многочисленных Интернет - блогов. Некий разведённый товарищ 1980 года рождения жаловался на женское коварство, параллельно вспоминая ту блаженную пору, когда мужское население рулило, а тётки - с улыбкой подчинялись. Так вот, словечко «домострой» мелькало в его речи так же часто, как и нецензурные выражения, адресованные, как правило, оппонентам дамского пола.

Что характерно, идеалом семьи в глазах этого сурового «домостроевца» была вовсе не та старозаветная система, при которой муж трудился бы в поте лица на благо царя-батюшки, а жена-красавица, очи потупив, встречала бы своего барина-боярина с медами да шанежками. Отнюдь!

Оказалось, что жена тоже обязана служить Отечеству, впрочем, если Отечество мало платит - пусть служит какому-нибудь другому боярину, владельцу фирмы, то бишь, лавки или присутствия. В общем, наш современный домостроевец был категорически против того, чтобы жена сидела на его натруженной шее.

Да, быть покорной, ухоженно-стройной и загадочной аки сама Нефертити, женщина, само собой, обязана. «Но не за мой же счёт!» - обиженно восклицал противник эмансипированных карьеристок.

Так за чей же счёт женщина должна быть послушной, желанной, красивой и терпеливой? А за свой же. Сама заработала, сама себе купила абонемент в фитнес-клуб, потом сама же приобрела шикарное платье и уже в нём (потупив взор!) встретила любимого Господина на пороге самостоятельно купленной жилплощади! Да, не забудьте о приготовленном своими руками с профитролями.

Что характерно, большинство мужчин так или иначе соглашались с разбушевавшимся «домостороевцем». Мол, конечно, не все женщины-поганки, но добрую жёнушку, у которой и на работе всё путём, и щи правильно посолены, и талия сорок два сантиметра, днём с огнём не сыщешь... Тут же с тоской вспоминали о том, что настоящая женщина обязана быть воспитанной леди - в гостиной, искусной стряпухой - на кухне и разнузданной куртизанкой - на ложе любви. Понятное дело, что в ипостасях леди, стряпухи и куртизанки женщина должна проявлять себя только после совершения трудового подвига на благо Родины.

Где следует искать корни этого социального инфантилизма? Почему некоторые мужчины совершенно искренне полагают, что женщины им постоянно должны ? Почему в их речи мелькает совершенно не подходящий сюда термин «домострой»? Психологи отвечают на этот вопрос однозначно - всё дело в...женском воспитании наших мальчиков. Так сказать, опять «шерше ля фам».

Давайте вспомним, кто занимается мальчишеским воспитанием в наших семьях, в дошкольных учреждениях, в школах, в детских оздоровительных (в прошлом - пионерских) лагерях? Правильно - женщины. Злые или добрые, весёлые или насупленные, умные и не очень. Мужчины, как правило, в процессе воспитания почти не участвуют.

Сначала бабушка, потом воспитательница, потом - учительница. А если «повезло», то и суровая инспекторша по делам несовершеннолетних. Даже уколы в больнице делает медсестричка. Во времена Домостроя, как известно, мальчики получали сугубо мужское образование и воспитание, они с детства знали, что в будущем дом будет держаться на их плечах, а их женщина окажется «за мужем», а не «при муже» и не «для мужа».

Современный мальчик с младых ногтей усваивает, что уют, комфорт, сострадание, любовь, а также вкусная и здоровая пища всё это исходит от женщины. Вместе с тем, он в определённом возрасте получает сведение, что Мужчина - значит Хозяин Жизни. Это может быть любая книга, повествующая о царях, завоевателях, ученых или великих художниках, не суть важно. Это может быть всё та же информация о Домострое с его культом мужчины как главы семьи.

И тут у нашего мальчика возникает некий перекос в сознании. С одной стороны, он привык, что его пестует женщина, с другой - он желает ею же руководить! Конечно, со своей мамой или бабушкой он так поступать, скорее всего, не будет - он переносит это двойственное отношение именно на свою жену (или девушку).

Домостроевская традиция подразумевает, что мужчина несёт полную и ни с кем не делимую ответственность за своих домочадцев, как государь несёт ответственность перед Богом. Многие же современные мужчины такую ответственность не приемлют в принципе. Содержать своих «половинок» хотят (и могут) единицы. Рождение детей откладывают «на потом», а если не получилось, то бегают от алиментов, как чёрт от ладана. Считают, что жена обязана совмещать работу в фирме с работой по дому.

Так о каком Домострое вообще идёт речь?! Да. Дедовская традиция позволяла мужчине говорить с женой менторским тоном и даже - учить её при помощи плётки. Но всё это могло происходить только после того, как мужчина взвалил на себя все заботы об обеспечении своего рода. Причем, никаким особым достоинством в ту эпоху это не считалось, и купцу - боярину даже не пришло бы в голову хвалиться данным обстоятельством. Подразумевалось, что у мужчины домостроевской эпохи нет любовницы (гаремы из крепостных актрис появились на Руси только в XVIII столетии). Было нормой, что за поруганную женину честь (например, за сорванный с головы платок) мужчина шёл на «разборку».

Итак, домостроевский мужчина - это ответственный добытчик и кормилец. Это образцово-показательный семьянин, который никогда не бросит жену под тем предлогом, что ему надоела «сорокалетняя старуха» в то время как вокруг так много нимф и нимфеток. (Разводов, как Вы помните, не было в принципе, а похождения Ивана Грозного - явление редкостное).

В общем, никак не вписываются ностальгирующие по старине офисные пай-мальчики в суровый образ домостроевского мужичины. Так что Домострой - это прекрасно.

За чей счёт он так прекрасен? А за ваш, дорогие мужчины!

Каким было положение женщины в обществе и в семье? «Домострой» уделяет этому вопросу весьма значительное внимание.

Не считаем преувеличением или ошибкой отметить, что в современном обществе слово «Домострой» вызывает вполне определенные ассоциации: суровый деспотизм мужа и отца в доме, приниженное, бесправное положение женщины, других домочадцев. Попробуем разобраться, заслуженна ли столь дурная молва о нравах «Домостроя»?

Обратимся к тексту самого произведения. В главах, посвященных семейному быту, автор «Домостроя» совершенно однозначно призывает мужа держать в послушании свою жену, приглядывать за ней, во всем ей указывать и не давать никакой свободы. Например, «Следует мужьям воспитывать жен своих с любовью и примерным наставлением; жены мужей своих вопрошают о строгом порядке, о том, как душу спасти, Богу и мужу угодить и дом свой получше устроить, и во всем покоряться мужу; а что муж накажет, тому с любовью и страхом внимать и исполнять по его наставлению и согласно тому, что здесь писано». В другом месте видим: «…А в гости ходить и к себе приглашать и пересылаться только с кем разрешит муж»; «…А увидит муж, что у жены непорядок…, сумел бы свою жену наставлять да учить полезным советом; …но если жена науке такой, наставлению не последует и того всего не исполняет, и сама ничего из этого не знает, и слуг не учит, должен муж жену свою наказывать, вразумлять ее страхом наедине… . Плетью же, наказывая, бить осторожно, и разумно и больно, и страшно и здорово- если вина велика».

Действительно, на первый взгляд мы видим суровую картину мужского деспотизма и неограниченной тирании в семье, оставляющую несчастной женщине удел молчаливой и беспрекословной рабыни. Этой же точки зрения придерживается историк Н.И. Костомаров в своей книге «Быт и нравы русского народа в XVIи XVIIвеках», где он с нескрываемой скорбью говорит о незавидной женской доле на Руси. По его словам, «русская женщина была постоянной невольницей с детства до гроба». В девичестве ее держали в уединении, строго укрывая от человеческих взоров, нередко ее били, чтобы не утратила своего девства, выдавали замуж за совершенно незнакомого человека, не спрашивая ее воли и желаний.

Сделавшись женой, она попадала в «новое рабство», в котором ей не разрешалось никуда выйти из дома без позволения мужа, знакомиться с кем бы то ни было по сердцу и нраву, ни посылать или принимать подарки от знакомых без ведома мужа. Она не смела даже сама съесть что-либо или выпить без позволения мужа. При любом малейшем поводе или подозрении муж наказывал жену плеткой, называемой «дурак»[, «раздевал донага, привязывал веревками и сек дураком до крови - это называлось учить жену». И самое жуткое, по словам историка, что такого рода обращение не только не казалось предосудительным, но еще вменялось мужу в нравственную обязанность, как мы это видели на примере советов «Домостроя».

Костомаров также пишет о том, что не всегда женщина безропотно переносила столь суровое с ней обращение и не всегда оно оставалось безнаказанным. Бывали случаи, когда жена решалась отравить мужа, отомстить за себя доносом на него царю или же, доведенная до отчаяния, злоупотребляла хмелем и предавалась прелюбодеянию. Правда и наказание несчастной за эти грехи было более чем суровым - за убийство их живыми закапывали в землю, обрекая на голодную смерть, а за блуд насильно запирали в монастырь.

Автор «Домостроя», стремясь не допустить непристойного поведения со стороны жены, особенно строго ей наказывает «никогда и никоим образом хмельного питья» не употреблять, не вести со слугами «пустошных речей пересмешных, срамных да нелепых», и никогда не принимать у себя «ни торговок, ни бездельных женок, ни сводней, ни волхвов, поскольку от всех них много бед происходит». Ему прекрасно известно о существовании так называемых «потворенных баб», которые имели обыкновение входить в доверие к молодым женам и затем соблазнять их и сводить их с чужими мужьями, о чем он предостерегает в одной из глав «Домостроя».

Создается впечатление, что составитель «Домостроя», этот строгий моралист, сознательно лишает женщину всех удовольствий в жизни, даже самых малых и невинных, оставляя ей в удел лишь постоянный, тяжкий и изнурительный труд по хозяйству и устройству домашнего очага. Идеальная хозяйка, в его представлении, должна трудиться весь день не покладая рук: раньше всех вставать и будить других, позже всех ложиться, пристально следить за всей прислугой, давать всем указания, уроки и работу на предстоящий день, при этом показывать собою пример, т.е. лучше всех своих слуг знать любое дело, которое те выполняют по ее поручению. Перечень обязанностей женщины в быту поистине потрясает: она должна превосходно уметь «и кушанье сварить, и кисель поставить, и белье выстирать, и выполоскать, и высушить, и скатерти и полавочники постлать», и уметь шить, вышивать, ткать, обучать рукоделию своих горничных, «да и все это доглядеть и заметить». Именно такую трудолюбивую, деловитую и умелую хозяйку восхваляет автор «Домостроя»: «За то ей честь и слава, и мужу хвала».

В целом, как уже неоднократно было отмечено выше, «Домострой» действительно рисует весьма удручающую картину положения женщины в семье. Но в этом скорее виновато само общество того времени, его абсолютно средневековые нравы, жесткие и аскетические моральные представления о том, как должны жить праведные богобоязненные люди. И в этом смысле нам кажется, что «Домострой», всего лишь является прямым порождением этого жестокого века. На это указывают многие ученые, в том числе И.Е. Забелин, И.С. Некрасов, В.О. Ключевский, чьи высказывания приведены в статье В.В. Колесова «Домострой как памятник средневековой культуры».

Обобщая исследование этого вопроса, Колесов пишет о том, что в любом средневековом обществе положение женщины было социально неопределенным - «не господин и не раб, следовательно- никто». Основное требование общественной морали: «подражайте!» (чему учит и «Домострой») - развивало крайнюю неподвижность социальной и семейной жизни. В соответствии с нравами того времени любовь жестоко подавлялась, браки не по расчету считались распутством, а личностное отношение к человеку воспринималось как слишком вызывающее проявление индивидуальности. Чрезмерные воздержания и посты подавляли естественные чувства и обратным образом вызывали пороки и преступления, которые в свою очередь сурово карались. Конечно, социальная неуверенность в своем положении вызывала протест неординарных личностей, но, повторяем, подобные протесты жестоко подавлялись обществом и церковью.

Таковы были нравы средневековья, прежде всего средневековой Руси, порожденные «византийским аскетизмом и грубой татарской ревностью». Женщина в Средние века вообще считалась существом низшим по сравнению с мужчиной, воплощением дьявольских соблазнов грехов, объектом преследования церковью, причем эти предосудительные идеи были глубоко укоренены в сознании людей того времени, повсеместно представлены в самых разнообразных памятниках средневековой литературы. Соответственно, не стоит скороспешно осуждать и суровую мораль «Домостроя».

Более того, по словам Забелина, Домострой значительно мягче в своих рекомендациях в отношении к женщине по сравнению с другими сочинениями более раннего средневековья, поскольку это определялось уже и реальным положением женщины в обществе[. При всех ограничениях, женщина в Домострое - хозяйка дома, и занимает особое место в иерархии семейных отношений. Права и обязанности хозяина и хозяйки распределены между ними, почти не пересекаясь, а это определяет и социальный ранг хозяйки в частной жизни дома. Только совместно муж и жена составляют «дом». Без жены мужчина не является социально равноправным членом общества. Их функции в доме, по мнению Забелина, можно распределить по формуле «слово и дело». Последнее слово всегда остается за мужчиной, но делом в доме занимается женщина, так что многим из женщин были присущи «крепкое мужество и непреложный разум - качества безусловно мужские». Правда, к сожалению, эти качества безусловно порицались, идеальными же являлись в первую очередь чистота и послушание: «И прежде всего- иметь страх божий и пребывать в телесной чистоте».

Опять же, по сравнению с общепринятой практикой, в которой не было место любви и жалости к слабой женщине, Домострой старался смягчить нравы деспотичных мужей: жену не рекомендовалось бить ни по уху, ни по лицу, ни под сердце кулаком, ни пинком, ни посохом, ничем железным или деревянным, чтобы она не изувечить ее или не допустить до выкидыша ребенка, если она беременна. И важно, что не перед людьми бить, а наедине поучить, а потом простить, да чтобы при этом «ни мужу на жену не обижаться, ни жене на мужа»! Для автора Домостроя главное в семье - это не домашний гнет и тирания мужчины над покорной женой- рабой, а счастливая «жизнь в любви и в согласии». По его словам, добрая, хорошая жена- настоящее сокровище, «дороже то камня драгоценного», «венец своему мужу», источник благословенного блага в доме.

И если женщина действительно во всем следует заветам и рекомендациям Домостроя, обладает в полной мере качествами идеальной жены и хозяйки - доброта, богобоязненность, трудолюбие, покорность, молчаливость и т.д., то такой семье остается лишь отдать хвалу и честь. Именно такую семью автор Домостроя ставит в пример всем остальным русским семьям. «Добрая жена и по смерти спасает мужа своего, как благочестивая царица Феодора». Безусловно, ярый женоненавистник, каким в наше время считают Домострой, не мог бы воздать женщине такую хвалу.

Итак, какой мы можем сделать вывод? Безусловно, многие жестокие и деспотические высказывания Домостроя о роли и положении женщины в семье создают ему печальную репутацию «домашнего тирана», но в то же время эта однобокая трактовка не соответствует реальному отношению средневекового общества к женщине. По словам Ключевского, «древнерусская мысль не боялась и не скучала думать о женщине и даже расположена была идеализировать образ доброй жены. Кто знает, может быт, древнерусская женщина была так устроена психологически, что когда ей называли идеал и говорили, что это ее портрет, в ней рождалось желание стать его оригиналом и отыскивалось умение быть его хорошею копией».

В конце концов, мы с полным правом можем говорить о том, что отношение к женщине было гораздо шире узких рамок «господин- рабыня». Оно ставило во главу угла, прежде всего, семейное согласие и разделение домашних обязанностей между мужем и женой, в недрах которого вызревала идея женского равноправия. При этом, как считает Л.П. Найденова, именно труд матери, труд жены был очень важен в домашнем очаге, он не только создавал благополучие и покой в доме, но также имел значение выполнения христианского долга, расценивался как христианская добродетель. Оценивая все выше сказанное, можно сделать смелый вывод о том, что семья сыграла важную роль в постепенном развитии женского социального равенства.