О каких видах любви говорили древние греки. Сергей Кочеров История любви

По античным представлениям и, в частности, по мнению греков, любовь, или ее физическая сторона, являлась недугом, более или менее острой формой безумия. Говоря о любви как о недуге, греки имели в виду в первую очередь то, что любовь, или чувственное эротическое влечение, возникает вследствие нарушения здорового равновесия тела и разума, так что под натиском полового вожделения разум теряет свою власть над телом; выражение «безумие» следует понимать в том смысле, что половое влечение само по себе может объясняться лишь временным помрачением рассудка. Довольно любопытно, что современная сексология для объяснения сексуальных явлений выдвигает гипотезу существования мужской и женской субстанции, или химических веществ, вырабатываемых телом и имеющих токсическое действие, способствующее временному ослаблению умственных способностей.

Великий философ Гартманн (Philosophic des Unbevtussten, Berlin, 1869, S. 583), как Шопенгауэр до него (Die Welt als Wille und Vorstellung, 18593, II, S. 586), разделяет это воззрение и выводит из него логичное, на первый взгляд, заключение: «Любовь приносит больше боли, чем удовольствия. Удовольствие лишь иллюзорно. Не будь любовь фатальным половым импульсом, рассудку следовало бы заставить нас избегать любви, - а потому лучшим выходом была бы кастрация». Я называю это заключение логичным лишь на первый взгляд потому, что Гартманн не знал или забыл о том, что кастрация никоим образом не избавляет от полового влечения. Греки об этом отлично знати: прекрасным подтверждением тому служит рассказ Филострата (ed. Kayser, Leipzig, Teubner, I, p. 38) о евнухе, пытавшемся соблазнить обитательницу гарема, и множество аналогичных свидетельств. О значении кастрации в греческой культуре мы будем говорить ниже; здесь она упоминается лишь для того, чтобы показать, что греки знали: нож не является лекарством от любви. Если Феокрит («Идиллии», xi, 1 ел. и 21) начинает свое знаменитое стихотворение, в котором он сочувствует любовным страданиям своего друга, милетского врача Никия, словами: «Против любви никакого нет, Никий, на свете лекарства;// Нет ни в присыпках, ни в мазях, поверь мне, ни малого прока.// В силах одни Пиериды помочь; но это леченье, // Людям хотя и приятно, найти его - труд не из легких» [перевод M. Е. Грабарь-Пассек], то этим доказывается, что единственное настоящее лекарство от любви грекам было известно; таким лекарством являлось и является осознанное отвлечение внимания посредством каких-нибудь напряженных занятий - будь то тяжелый труд, как советует простой рыбак в другой идиллии Феокрита, или, как предлагает в только что приведенном отрывке сам Феокрит, сосредоточение на поэзии, т.е. на некоторой умственной деятельности вообще.

Однако греки - эти мудрые врачеватели души - знали не только лекарство от болезни любви, но и пути, которыми этот душевный яд проникает в человека и утверждается в нем.

Вратами, через которые входит носитель любовного недуга, bacillus eroticus, являлись, по их мнению, глаза. «Необоримы, - говорит Софокл («Антигона», 795), - колдовские чары очей младой девы, ибо в них богиня Афродита ведет свои не знающие поражения игры». У Еврипида («Ипполит», 525) говорится, что «Эрос источает страсть из глаз, пробуждая сладостное упоение в душах тех, кого желает покорить», а Пиндар начинает Восьмую Немейскую оду словами: «Царственная Юность, вестница Афродиты, восседающая в очах юношей и дев…» Эсхил говорит о «нежной стреле любви, сияющей из очей, сокрушающем сердце венце телесных чар» и о «колдовской стреле девичьих очей».

Наконец, Ахилл Татий говорит: «Красота ранит больнее стрелы и проникает через глаза в душу, ибо глаза - это путь для ран любви».

Покрывающиеся милым румянцем стыда девичьи щеки, по словам Софокла («Антигона», 783), пробуждают в мужчине любовь: «Эрос разбил свой стан на нежных щеках девы»; или, как говорит Фриних (фрагм. 8, у Афинея, xiii, 603e):«Ha ее пурпурно-красных щечках пылает огонь любви». Когда же, по словам Симонида (фрагм. 72, у Афинея, xiii, 604b), «голос слетает с пурпурных уст» девушки, - любовник окончательно покорен, а после того, как «…убеждающий сладко Эрот и Киприда, рожденная морем, //Золотую тоску в наши груди вдохнет и расплавит желанием члены, //И упругую силу мужам подарит и протянет их руки к объятьям» (Аристофан, «Лисистрата», 551), сопротивление становится невозможным, и любовники готовятся приступить к «нежным делам любви». Губы прижимаются к губам, любовники долго пребывают в нежных объятиях, их уста полуоткрыты, а языки ласкают друг друга, в то время как руки юноши сжимают девичьи груди и сладострастно ласкают эти тяжелеющие яблоки; поцелуи сопровождаются нежным покусыванием, особенно плеч и грудей, с которых совлекла одежды пламенная рука юноши. Задолго до этого он распустил ее девичий пояс; теперь он увлекает свою прекрасную добычу на убранное цветами ложе и после бесчисленных взаимных ласк и нежных словечек совершает жертвоприношение любви.

Все упомянутые здесь фазы любовной игры, число которых можно было бы значительно умножить, заимствованы из античных произведений, указанных в сноске. Конечно, описание любовной игры дано нами в обобщенной форме; в действительности перечисленные фазы чувственной любви также и у греков сменялись в определенной последовательности и были, разумеется, неисчерпаемы в своих формах.

Среди поцелуев особой популярностью пользовался так называемый «поцелуй-с-ручкой»; см. Эвник, CAP, I, 781, из Поллукса, х, 100; см. также Плутарх, Moralia, 38с). В комедии Эвника встречались слова: «Возьми меня за уши и подари поцелуй-с-ручкой». Как название, так и сам тип поцелуя принадлежали первоначально к реалиям детской жизни: ребенка брали за оба уха и целовали, причем ребенок в это время должен был держать своими ручками целующего за уши.

Столь же популярной формой ласки был поцелуй в плечо или грудь, что подтверждается тьмой отрывков из стихотворений «Антологии» и элегий.

Античные литература и искусство развили подлинный культ женской груди. Наилучшим образом иллюстрирует энтузиазм греков по отношению к красоте женской груди знаменитая история о Фрине и ее защитнике Гипериде (Афиней, xiii, 590е); Фрина обвинялась в совершении тягчайшего преступления; собравшиеся судьи уже склонялись к тому, чтобы осудить прекрасную преступницу. Тогда Гиперид распахнул ее платье и открыл взорам блистающую красоту ее груди, и чувство красоты заставило судей отказаться от мысли осудить обладательницу таких прелестей. Более восторженного прославления женской груди трудно даже вообразить. Можно вспомнить и приведенную выше историю о Менелае, который при виде обнаженных грудей Елены забыл о ее измене и простил изменницу. Мужское любование этими прелестями отражено также в произведениях греческой литературы и искусства. Тому, кто вознамерился бы собрать все отрывки, в которых воздается должное красоте груди, пришлось бы написать целую книгу. Из бесчисленного множества отрывков приведем лишь некоторые. H они называет «яблочки» женской груди «дротиками любви». У того же автора мы читаем о том, как любовник «сжимает тяжелеющий шар налитой груди», или о том, как Дионис «приближает любящую руку к груди стоящей перед ним девы и как бы случайно касается выступающей округлости ее платья; когда он чувствует ее тяжелые груди, рука бога, сходящего от женщин с ума, начинает трепетать». В другом месте той же поэмы: «Как награду держал я в руке два яблока - двойной плод, выросший на одном стволе». У Феокрита девушка спрашивает: «Что делаешь ты, сатир, почему трогаешь мою грудь?», и Дафнис отвечает: «Пробую твои поспевшие яблочки». Аристофан: «Как прекрасна твоя округлая грудь!».

Сцена раздевания и робкого сопротивления девушки изображена в следующем отрывке из Овидия (Amores, i, 5, 13: ср. ш, 14, 21 и Ars, i, 665):

Легкую ткань я сорвал, хоть, тонкая, мало мешала,
Скромница из-за нее все же боролась со мной.
Только сражалась, как те, кто своей не желает победы,
Вскоре, себе изменив, другу сдалась без труда.
И показалась она перед взором моим обнаженной…
Мне в безупречной красе тело явилось ее.
Что я за плечи ласкал! К каким я рукам прикасался!
Как были груди полны - только б их страстно сжимать!
Как был гладок живот под ее совершенною грудью!
Стан так пышен и прям, юное крепко бедро!
Стоит ли перечислять?.. Все было восторга достойно.
Тело нагое ее я к своему прижимал…
О, проходили бы так чаще полудни мои!

[перевод С. В. Шервинского]

В другом месте у Овидия сказано: «Возможно, поначалу она будет сопротивляться и говорить: «Негодник!», но, даже сопротивляясь, она покажет, что желает твоей победы».

Упомянем в этой связи также две эпиграммы «Палатинской Антологии» (v, 131 и 54), принадлежащие Филодему и Диоскориду; они уже приводились нами ранее.

Для эротических и оорбо интимных прикосновений чаще всего использовалась левая рука (Овидий, Amores, ii, 15, И, ср. Ars, ii, 706: пес manus in lecto laeva iacebit iners; Марциал, xi, 58, 11). Так, Овидий говорит: «Тогда я пожелал, чтобы ты бьша радом со мной и я мог трогать твою грудь и левой рукой ласкать тебя под одеждой».

Я не припоминаю случая, чтобы мне доводилось читать в греческих произведениях подробное описание самого полового акта; это отнюдь не случайность, но следствие эстетического чувствования греков, которые терпели подобные сцены только в сочинениях порнографического характера в собственном смысле слова; что касается римской литературы, то в ней подобные описания встречаются неоднократно.

Из книги Ганса Лихта «Сексуальная жизнь в Древней Греции»

Древние греки различали несколько видов любви.

Это, прежде всего, конечно, Эрот, обожествленный эрос. Эрот, или эрос,- любовь-страсть, любовь, пограничная с безумием, безумная любовь. Древние греки так и говорили: «эротоманиа» - «безумная (безрассудная) любовь». Был глагол «эреоманео» - «быть безумным от любви».

Эрос - главным образом половая любовь. Отсюда «эротикэ» - искусство любви.

Более спокойна «филиа». Существительное «филиа» имеет свой глагол - «филео» - «я люблю» («филео су» - «я люблю тебя»), У этой любви больший спектр значений, чем у эроса. Такой любовью сложно любить многоразличное. Это, кроме того, не только любовь, но и дружба. Поэтому эротическая любовь - лишь один из видов «филии».

Любовь как высшая степень хорошего эмоционального отношения «я» к «не-я» колеблется между себялюбием, где «не-я» - это «я», и «друголюбием», любовью к «не-я», за которой, однако, может скрываться опосредованное себялюбие, когда предмет любви («филэтон») сводится лишь к объекту и к средству удовлетворения себялюбия, а не рассматривается как нечто самоценное, как нечто даже более ценное, чем «я». Любовь в первом смысле - любовь потребительская. Это не настоящая любовь. Только вторая, самоотверженная, любовь истинная. Гегель не зря сказал, что настоящая любовь - это обретение самого себя в отказе от самого себя и в исчезновении себя в другом. Настоящая любовь самоотверженна. Она включает в себя и элемент жалости и сострадания к предмету любви.

«Филиа» - это не столько любовь, сколько влюбчивость («филерастиа»). Остальные виды «филии»: любовь к отцу («филопатор» - «любящий своего отца»), любовь к матери («филомэтор» - «любящий свою мать»), любовь к детям («филопайс» - «детолюбивый»), любовь к братьям и сестрам («филадельфиа», от «адельфос» - «брат» и «адельфэ» - «сестра»), любовь к своим товарищам («филетайриа»), к друзьям («филофилиа»), вообще дружелюбие («филофронэсис»), любовь к своему родному городу («филополи»), к своим согражданам («филополитэс» - «любящий своих сограждан»), любовь к своему отечеству («филопатриа»), любовь к своей родине - Греции, преданность ей («филеллэн» - любящий Грецию, Элладу), любовь к народу («филодэмос» - «народолюбивый»), любовь к человеку («филантропиа», отсюда «филантропия»). «Филиа» - любовь к наслаждению («филэдониа»), к славе («филендоксиа»), к власти («филархиа»). Это любовь к свободе («филелеутерон»), но любви к несвободе, к рабству у древних греков не было, хотя было «филотюраннос» - «стоящий на стороне тиранов, приверженец тирании». «Филиа» - любовь к прекрасному, («филокалиа») - любви к безобразному не было; любовь к добродетели, к добру, к доброте («филагатос»), но возможно и стремление к пороку («филопонэрос» - «тяготеющий к пороку» в отличие от «филаретос» - «любящий добродетель»). «Филиа» - любовь к правде, к истине («филалетейа»), но возможна и любовь ко лжи («филопсеустиа»). «Филиа» - любовь к деятельности («филергиа»), труду («филопониа»), к земледелию («филогеоргиа»), к искусствам, ремеслам («филотехниа»), любовь к музам, т. е. также любовь к наукам и искусствам («филомусиа»). Это также любовь к богатству («филоплутиа»), жадность к деньгам («филохрэматиа»), страсть к наживе, корыстолюбие («филкердейа»). «Филиа» - любовь к общению («филокойнос» - «любящий общение») и любовь к одиночеству («филеремос» - «любящий одиночество»). «Филиа» - любовь к своему телу, т. е. тщательный уход за телом («филосоматон»), любовь к самому себе («филоаутос»), любовь к своей душе, к своей жизни («филопсюхиа» и «филодзойа»), однако это осуждалось как чрезмерное жизнелюбие, жалкая привязанность к жизни, как источник трусости и рабства.

Кроме «эроса» и «филиа» были у эллинов и другие термины, обозначающие любовь. Это производные от «филии» термины: «филосторгиа» - «нежная любовь, горячая привязанность», «филотэс» - «дружба, привязанность, любовь». Еще более мягкой, чем «филиа», любовью является, возможно, «агапэсис» - любовь-влечение. Во времена вечерней зари языческой культуры и утренней зари христианской эта любовь приняла форму «агапэ» - новозаветной любви (агапы - братские трапезы у ранних христиан).

Мифология - антропоморфична. В мифологии люди, не зная законов природы, подлинных причинно-следственных отношений в мире, объясняли явления поверхностно, связывая их ассоциативно, по аналогии со своими отношениями и свойствами. Была мифологизирована и обожествлена и любовь. В Древней Греции она мифологически была представлена в образах нескольких мифологических существ. Это, прежде всего Афродита и Эрот (в Риме соответственно Венера и Амур).

Афродита - богиня любви и красоты. Ей приписывалась большая роль. Ей подчинено почти все живое. Афродита даже сводит богов с женщинами, а богинь - с мужчинами.

Имел свой мифологический образ и эрос. Это Эрот - сын Афродиты (по некоторым версиям, Артемиды, изменившей своей девственности). Тот хорошенький, шаловливый и безжалостный мальчик с крылышками, с луком и стрелами любви, которые он по своему капризу пускает то в богов, то в людей,- плод эллинистического искусства, вначале же Эрота изображали в виде необработанной каменной глыбы.

Среди видов «филии» была и любовь к познанию. Это «филоматейа» - «любовь к знанию, любознательность» («матэма» - «знание, учение, наука», отсюда математика), «филологиа» - «любовь к ученым беседам, занятиям», отсюда филология (однако «логос» означал не всякое слово, а только ученое, разумное, отсюда и иной смысл термина «филологиа», чем это принято теперь), «филопеустиа» - «пытливость, любопытство» наконец, «философиа» - «любовь к знанию, любознательность; исследование, учение, наука; любовь к мудрости, философия; философское учение». Глагол «философео» означал «любить знания, быть любознательным, мудро рассуждать...», а существительное «философос» «образованный, просвещенный человек, ученый, любитель мудрости...».

Философия, возникнув из мифологического мировоззрения под влиянием окрепшего в самой жизни, а также в сферах специального знания интеллекта, логоса (логос нельзя отождествлять с философией, логос - то, благодаря чему существует философия), все же смогла до конца изжить антропоморфизм. Им философы как бы «затыкали дыры» в своих философских системах. Для этого употреблялись и остающиеся, в сущности, мифологическими образы любви, прежде все Афродиты, Эроса, Филии. Древнегреческий предфилософ Гесиод, не умея объяснить движущую силу космогонического процесса, процесса происхождения и развития космоса (а кто может это объяснить?), находит эту силу в космическом, вселенском эросе.

Сократ доказывает, что любовь к прекрасному - это любовь к своему благу, любовь к вечному обладанию этим благом, любовь к бессмертию. Но люди смертны. Та доля бессмертия, которую дали людям бессмертные боги,- способность к творчеству (а это «все, что вызывает переход из небытия в бытие»), к рождению («рождение - это та доля бессмертия и вечности, которая отпущена смертному существу»). Однако стремление к прекрасному имеет и более высший смысл. Это стремление к идеальному, небесному, точнее говоря, занебесному миру. Обыватель любит прекрасные вещи, прекрасные тела. Но философ любит прекрасное само по себе. Оно чисто, прозрачно, беспримесно, не обременено человеческой плотью, красками и всяким бренным взором, оно божественно и единообразно. Увидев хоть раз такое прекрасное, человек не может уже жить прежней жалкой жизнью. Такой человек родит уже не призраки добродетели, а саму добродетель, не призраки истины, а саму истину... Так, рассказывает Сократ, сказала мне мудрая Диотима, «и я ей верю. А, веря ей, я пытаюсь уверить и других, что в стремлении человеческой природы к такому уделу у нее вряд ли найдется лучший помощник, чем Эрот.

Образ Эрота в философской системе идеалиста Платона. За всеми видами любви: к родителям, к детям, к женщине, к мужчине, к отечеству, к труду, к поэтическому и правовому творчеству и т. д. и т. п. должна стоять высшая любовь - любовь к миру вечных и неизменных идей, к высшему миру добра как такового, красоты как таковой, истины как таковой. (Это и есть то, что обычно называют «платонической любовью», неверно понимая под этим несексуальную любовь мужчины и женщины. Такой любви быть не может, а если и возникают такие отношения между ними, то это не любовь, а дружба.)

Все же в Древней Греции (и позднее в Риме) любовь ценилась высоко. В «Пире» содержится подлинное прославление любви. Более того, там говорится и о ее положительном нравственном содержании. «Ведь тому, чем надлежит руководствоваться людям, желающим прожить свою жизнь безупречно, никакая родня, никакие почести, никакое богатство, да и вообще ничто на свете не научит их лучше, чем любовь».

Достаточно часто можно встретиться с утверждением, что в Древнем мире любви не было, и этот феномен возник только средние века, поскольку любовь - это интимное, личностное переживание, до которого сознание людей в ту эпоху еще не доросло. Однако это гипотеза не может служить основанием для полного отрицания любви между мужчиной и женщиной в период Античности. Но в истории древнего мира существует множество примеров существования любовных отношений: Царь Соломон и царица Савская, царь Нин и Семирамида, Юлий Цезарь, Марк Антоний и Клеопатра. В древнем обществе, когда представления о личности (ее ценности, самостоятельности, независимости) находились в зачаточном состоянии и индивид был растворен в коллективе как в едином целом, где его действия и побуждения были подчинены интересам коллектива, соответственно понималась и любовь. Мифология как мировоззрение древних рассматривает любовь не столько как факт личной жизни, сколько как универсальный космический процесс, в котором человек участвует, но не играет решающей роли. В этом плане очень остро вставал вопрос о том, как единое по своему происхождению человечество поляризуется и выражается в двух полах - в мужском и женском. Во многих древних памятниках подчеркивается единая, несмотря на физиологические отличия, сущность человечества.

Само понятие любви в античную эпоху редко становилось предметом исследования (хотя таковое и случалось). Но по поводу того, какая она бывает, была построена целая классификация. Вот она:

"Эрос" - главным образом, половая, страстная любовь, способная дойти до безумия; любовь взаимоотношения эротизм антропоцентризм

"Филия" - приязнь к самым разнообразным "вещам", охватывающая любовь к родителям, к детям, к родине, друзьям, к познанию. Но и эротическая любовь тоже (эрос - лишь один из видов филии, по сравнению с которым она представляет собой более "мягкое" влечение);

"Сторге" - любовь-привязанность, особенно семейная;

"Агапэ" - любовь еще более мягкая, жертвенная, снисходящая к "ближнему".

В древности любовь как космическая сила была фундаментом, объясняющим все миросоздание и мироустройство. Это находит отражение в мифологических образах, прежде всего, Афродиты (Венеры) и Эрота (Амура).

Согласно Пармениду (V в. до н.э.), Богиня любви занимает центральное место в космосе, определяя процессы рождения, взаимовлечения, связи земного и небесного миров.

Эмпедокл (V в. до н.э.), утверждавший, что все в мире состоит из первоэлементов земли, воды, воздуха и огня, объяснял их сочетание действием двух противоположных сил - Вражды (Нейкос) и Любви (Филии), которые друг без друга не могут существовать.

В платоновском диалоге "Пир" (хотя настоящее имя автора - Аристокл) приводятся сразу два отличных друг от друга взгляда на понятие любви. Один из них изложен в мифе об андрогинах. Когда-то землю населяли "двойные" люди, имевшие по четыре руки и ноги, две "срамные части", два лица, глядевшие в разные стороны. А полов у них было и вовсе три: мужского - от Солнца, женского - от Земли, а также "обоеполого" - от Луны, совмещающей оба начала. Андрогины замыслили напасть на богов, и Зевс разделил каждого из них пополам, дабы ослабить. Люди стали "камбалоподобными" и принялись искать свою половинку, что непросто, а потому они утешаются хотя бы временным соединением с чужой половинкой, но подходящего пола. Зато если удается найти и обрести свою собственную, родную половинку, это дарит восторг истинной, постоянной, безграничной любви. Кстати, здесь же находим и объяснение однополного влечения: "Женщины… представляющие собой половинку прежней женщины, к мужчинам не очень расположены, их больше привлекают женщины... Зато мужчин, представляющих собой половинку прежнего мужчины, влечет ко всему мужскому...".

Но такая форма отношений не считалась конечной и в высшей степени идеальной. Древними было замечено, что, несмотря на единство Вселенной и человека, каждая вещь свое место и предназначение, в результате чего мир состоит из полярных противоречий, самые устойчивые из которых - мужественность и женственность. А объединение двух человек противоположного пола рассматривалось античными философами как некий космический брак между мужским и женским началом, которые пронизывают мир. Так, во многих древних религиях луну, землю и воду воспринимали как символ женственности, а солнце, огонь и тепло - как символ мужественности. Мужское начало, как правило (за исключением тантризма) выражает активность, волю, форму; женское - пассивность, послушание, материю.

Из этого понимания Космоса происходило и распределение ролей в браке, где женщина являлась не объектом любви, а средством деторождения. И даже в просвещенных Афинах женщина была исключена из общественной жизни и культуры. Мужчины искали общества мужчин, и считалось, что любовь между представителями мужского пола имеет высший духовный аспект, которого нет в любви между мужчиной и женщиной. Любовь рассматривалась как космическое слияние двух противоположных полисов мира, которое необходимо для достижения гармонии. По законам Вселенной происходило и разграничение внутренних ролей, где мужское начало всегда являлось активным, а женское - пассивным.

Литература Древней Греции наполнена гомоэротическими сценами, а в самом благоговейном сюжете может запросто встретиться пошлый намек. Но каким образом были устроены древнегреческие представления об однополой любви? Можно ли назвать каждого древнего грека гомосексуалом? Отвечая на эти вопросы, необходимо обратиться к изучению структуры древнегреческого образования, устройству ритуального пиршества - симпосия - и диалогам Платона.

Эрасты и эромены

О том, каким образом древнегреческая культура была связана с гомосексуальными ухаживаниями, написано в классическом труде Кеннета Довера «Greek Homosexuality». Они были частью древней традиции пайдейи - образования - и предполагали большой возрастной разрыв между любовниками, а также, чаще всего, отсутствие взаимной любви. Обычно семьи отдавали юношу на обучение наставнику в 12 лет, в том же возрасте, когда девушек обычно готовили выдавать замуж. Наставник обозначался словом «эраст», а ученик - «эромен». Эраст нес ответственность за образование и поступки своего подопечного и мог даже быть наказан за проступки эромена.

Однако помимо этих чисто педагогических отношений были и эротические: преподаватель-эраст обязан был дарить своему эромену подарки и ухаживать за ним. В обмен на помощь в образовании эромен должен был оказывать своему эрасту эротические услуги. Однако проникающий секс был строго запрещен, а если случаи подобного осквернения мальчиков становились известны, дело доходило до судебного разбирательства. Обществом особенно порицались случаи продажи развратными мальчиками своего тела: таких юношей отдавали в руки суда, причем платившие им деньги за секс оставались без внимания. «Законным» видом сексуального контакта между эрастом и эроменом считались всевозможные ласки, которые подробно отражены в вазописном материале. Именно благодаря визуальным источникам мы можем установить, что для взрослых греческих мужчин бедра безбородых юношей являлись одной из самых эротически привлекательных частей тела. Древнегреческая калокагатия (сочетание красоты тела и ума) для юноши была напрямую связана не только с душевными качествами, но и с толщиной бедер (чем больше - тем лучше), величиной пениса (чем меньше - тем лучше) и зада (крупный зад считался знаком целомудрия эромена). Педерастия играла важную роль в воинских сообществах: некоторые из них - к примеру, знаменитые 300 фиванцев - целиком состояли из гомосексуальных пар и оттого считались особенно доблестными и храбрыми.

«Я наслаждался с двенадцатилетним мальчонкой. Тринадцать
Лет наступило ему - он вожделеннее стал.
Годом позднее пришел еще более сладостный возраст,
И привлекательней всех был он пятнадцати лет.
Шестнадцать лет - это возраст богов, а семнадцатилетний
Юноша не для меня: создан для Зевса лишь он.
Если тебе и постарше милей - то уже не забава:
Время настало, и долг твой - за него отвечать»

Пэс - третий пол

В работе «Древнегреческая „игривая“ культура и европейская порнография новейшего времени» исследователь Вадим Михайлин развивает положения Довера, обращая внимание на значение слова, которым в Древней Греции обозначали юношу-эромена: «В большом количестве контекстов, а в поэзии практически неизменно, пассивный партнер именуется пэс (мн. ч. - пэдес), словом, используемым также для обозначения таких понятий, как «ребенок», «девочка», «сын», «дочь» и «раб». Михайлин предлагает не рассматривать отношения эраста и эромена как гомосексуальные в современном смысле этого слова; он считает, что мальчики-пэс были для греков своего рода третьим полом, почти неотличимым от девочек добрачного возраста, а потому и говорить о гомо- или бисексуальности мужчин, днем ухаживающих за своими учениками-эроменами, а вечером проводящими досуг с женами или гетерами на пиру, нерелевантно.

Французский исследователь Франсуа Лиссараг приводит некоторые изображения на вазах, на которых девочки- и мальчики-пэс визуально почти неотличимы друг от друга, а Михайлин замечает, что часто «лексически анус и вульва пассивного партнера неразличимы: и то и другое именуется „кузос“». Именно поэтому на некоторых дошедших до нас древнегреческих изображениях мы видим, как мужчина занимается анальным сексом с девушкой, вознося одновременно с этим похвалу некоему красивому юноше - такое странное несоответствие возможно только потому, что эта поза «маркировала вольную, игривую зону мальчишеского (пэдика) сексуального поведения». Похожую интерпретацию древнегреческой «гомосексуальности» предлагал и Мишель Фуко: он считал, что в культуре Древней Греции не было противопоставления женской и мужской сексуальности, но присутствовала дихотомия активного и пассивного партнеров. Поэтому то, что сегодня общество иронически назовет «женственностью» мужчины, греками воспринималось абсолютно нормально, а гомосексуальные контакты формировали маскулинный образ мужчины наравне с охотничьими или военными доблестями.

«Мужчина может предпочесть любовные отношения с мужчинами, и никому однако не придет в голову заподозрить его в женственности, если он при этом активен в половых отношениях и активен в моральной власти над самим собой. И наоборот, мужчина, который в недостаточной мере является хозяином над своими удовольствиями - кого бы он при этом ни выбирал в качестве своего объекта, - рассматривается как „женственный“».

Фуко М. Использование удовольствий. М., 2004. - С. 134

Симпосий

Самый известный литературный источник, повествующий о гомосексуальных отношениях мужчин в Древней Греции, - это «Пир» Платона. Чем же был тот пир, о котором нам рассказывают философские диалоги и литературная традиция? Франсуа Лиссараг в своей книге «Вино в потоке образов» объясняет, что симпосий - именно так греки называли пир, дружескую вечеринку с вином - был праздничным мероприятием, объединяющим взрослых статусных мужчин, во время симпосия отдыхающих от повседневных гражданских обязанностей. Литературные и вазописные источники демонстрируют, что на симпосии серьезные мужи могли переодеваться в женское или странноватое «скифское» платье, играть на музыкальных инструментах и декламировать стихи, а также заниматься обсуждением философских вопросов. На симпосиях часто присутствовали гетеры - независимые женщины, оказывающие эротические услуги участникам винопития. Последнее, кстати, было жестко регламентировано управляющим-симпосиархом, устанавливавшим количество выпитых кратеров (сосудов для смешивания вина) и пропорции смешивания вина с водой. Еды на симпосии не бывало - угощение подавали на предшествовавшей симпосию сисситии. Лиссараг предполагает, что главной идеей симпосия было не просто совместное употребление вина, но правильное смешение - не только вина, но и речей, не только развлечений, но и самих симпосиастов, участников этого праздника, в том числе и эротическое.

Подарки-животные

Среди развлечений, предлагаемых на симпосии, было соревнование «кто дольше усидит на бурдюке», в ходе которого обнаженные и разгоряченные вином симпосиасты пытались удержаться на скользком, обмазанном жиром бурдюке. Лиссараг видит в этом соревновании аллюзию на определенную сексуальную позицию. В играх участвовала и симпосиастическая посуда, иногда выполненная в форме фаллоса, что также могло послужить поводом для фривольных забав. На найденных археологами древнегреческих вазах историки идентифицируют множество изображений эротического характера - и прежде всего со сценами гомосексуального флирта или даже копуляций.

Гомоэротические сцены на найденных археологами сосудах часто изображают поднесение эрастом подарка эромену - это было стандартной процедурой ухаживания, в которую также включалось унижение активного партнера. Эромен, в свою очередь, обязанный не сразу уступать ухаживаниям, поначалу старался равнодушно отвергать своего партнера (тех, кто так не делал, могли посчитать продажными юношами). Немецкая исследовательница Гундель Кох-Харнак в своей книге «Педерастия и подарки-животные » рассматривает основные виды подарков эромену. Это могли быть мертвые или живые животные: петухи, зайцы, лисы, олени или даже гепарды. Кох-Харнак анализирует взаимодействие концепции эроса с охотничьей семантикой, отчетливо выражающей агонистическую идею. Зверь, на которого охотятся (к примеру, заяц), мог выступать метафорой эромена, которого эраст символически ловит на «любовной охоте». С другой стороны, передаваемые в дар животные имели и определенный воспитательный смысл, отсылающий к ожидаемым от эромена охотничьим умениям: «Мужчины дарили подарки мальчикам с определенным умыслом, а именно чтобы юноши становились мужественнее за занятиями охотой, спортом и играми, которые должны были воспитать их гражданами, способными защищать свое государство, какими уже стали сами эрасты». Не стоит забывать, что животных также можно было обменивать на золото, а иногда они выступали попросту в качестве экономической поддержки эромена.

Платоническая или гомоэротическая?

Разобравшись со структурой гомосексуальных отношений в Древней Греции, интересно было бы обратиться к тому, как их фиксировал в своих философских диалогах Платон. В диалоге «Пир» участвуют как минимум три гомосексуальные пары, взаимодействующие друг с другом: это Павсаний и Агафон, Эриксимах и Федр, а также Сократ и Алкивиад. Каждый из философов приводит на симпосии свою версию того, что такое любовь, и, как можно обнаружить, почти каждый из них в первую очередь подразумевает любовь между мужчинами.

Павсаний говорит о том, что существует два типа любви: пошлый и возвышенный. Про людей, знающих только пошлую любовь, он отзывается: «Такие люди любят, во-первых, женщин не меньше, чем юношей; во-вторых, они любят своих любимых больше ради их тела, чем ради души». В связи с этим Павсаний предлагает запретить любить малолетних мальчиков - но не потому, что это может нарушить их психику, а из-за того, что красивый молодой мальчик может вырасти в глупого юношу, обманув лучшие ожидания эраста. Аристофан, рассказывая о мифе про андрогинов (существ, которые прежде состояли из двух половинок-людей, а потом были разделены богами), предполагает, что лучшие мужчины - те, кто любит мужчин, и обосновывает это их склонностью к подобным себе существам - мужественным, мудрым и храбрым. «Уже в детстве, будучи дольками существа мужского пола, они любят мужчин, и им нравится лежать и обниматься с мужчинами. Это самые лучшие из мальчиков и из юношей, ибо они от природы самые мужественные. Некоторые, правда, называют их бесстыдными, но это заблуждение: ведут они себя так не по своему бесстыдству, а по своей смелости, мужественности и храбрости, из пристрастия к собственному подобию. Тому есть убедительное доказательство: в зрелые годы только такие мужчины обращаются к государственной деятельности. Возмужав, они любят мальчиков, и у них нет природной склонности к деторождению и браку».

Философия эроса

Философы Ирина Протопопова и Алексей Гараджа в статьях «Convivii trivia: Заметки по тексту платоновского „Пира“» и «Гюбрис в „Федре“: метрическая ошибка или „тайное“ имя?» указывают на то, что традиционное понимание «платонической любви», почерпнутое из диалогов «Пир» и «Федр» и рассматриваемое как возвышенное, предельно оторванное от телесных коннотаций чувство, можно радикально переосмыслить. Уже упоминалось, что Павсаний, говоря о возвышенной любви, начинает с того, что описывает именно гомосексуальный ее вариант. Аристофан, перед тем как рассказать миф об андрогинах, разразился икотой, и именно на этот момент указывают исследователи. Напавшая на Аристофана икота заканчивается, когда он щекотит себе нос и чихает: если перевести слова «икота» и «чихание» в жаргонный регистр, можно увидеть, что они имеют отчетливые эротические значения. «Чих» Аристофана является не чем иным, как эвфемизмом для слова «оргазм». Если учитывать это, совсем другой оттенок приобретает фраза Эриксимаха «Возьми нечто такое, чтобы пошевелить в носу, и чихнешь» или ответ Аристофана: «[Икота] кончилась, конечно, но не раньше, чем к ней чихание прибыло, так что мне удивительно, что пристойность тела вожделеет чего-то такого шумного и возбуждающего, как чихание».

Рассматривая в этом ключе диалог «Федр», можно переосмыслить понятие «платонической любви». С помощью работы Джеффри Хендерсона «The Maculate Muse: Obscene Language in Attic Comedy» Гараджа и Протопопова раскрывают смысл описания возвышенных устремлений души, которое обычно представляется квинтэссенцией концепта «платонической любви». Чтобы показать, что в описании души почти столько же телесного, сколько и духовного, они используют дореволюционный перевод «Федра» Сидоровского и Пахомова, удивительным образом совпадающий по амбивалентности смыслов - возвышенных, но одновременно и эротических - с оригиналом. Вот отрывок из их перевода «Федра», где душа сравнивается с воспаряющим в небеса крылом: «И так, когда зрит она кого-нибудь изящного, восприемля в себя вожделение от изящества истекающее, орошается и разжижается; тогда восхищается радостию и перестает скорбеть. Когда же от него устранятся и иссохнут те отверстия, коими изойти крылу должно, тогда сии, иссохшиеся и сжавшиеся, стеблю перьев изойти воспрещают. Сей стебель пребывая внутри купно с оным вожделением, от изящества истекшим, заключенный и тщащийся оттуда изойти, надмевает ту часть, где надлежит ему изойти, но не могши, причиняет во исходище своим великое колотье».

Как мы видим, эротические, а особенно гомоэротические коннотации постоянно сопутствуют у Платона самым возвышенным и, казалось бы, непорочным смыслам - возможно, выражая подспудно идею единства души и тела. Таким образом, рассматривая гомоэротические образы у Платона, можно прийти к новому прочтению понятия «платонической любви» и даже теории идей.

Ищите оригинальный способ признаться в любви? Испытываете романтические чувства, но думаете, как выразить эмоциональную привязанность красивыми словами. Тогда вам стоит поучиться науке любви у древних греков.

Речь в Древней Греции отличалась сложностью оборотов и выразительными прилагательными, когда греки говорили о любви. Они признавали шесть видов чувств и посчитали бы современные признания типа «Я люблю тебя» полной грубостью.

Представления древних греков о сущности любви вдохновят вас на новые отношения, оживят эмоции и подарят неизведанные переживания.

Шесть видов любви Древней Греции

1. Эрос, сексуальная страсть

Первый вид любви в древней Греции назывался . Название было дано в честь греческого бога любви в древней Греции и плодородия. Она представляла собой идею сексуального влечения и страсти. Греки, в отличие от современного общества, мыслили обо всех чувствах в мире созерцательно и положительно. Они видели Эрос как опасное, огненное, иррациональное проявление любви, которая завладеваем и обладает вами. Многие духовные мыслите выделяли эту форму проявления нежных чувств, как писатель раннего христианского периода К.С. Льюиса.

Эрос пугал потерей контроля, которого боялись греки. Люди теряли контроль именно там, где люди искали отношений. Но мы все надеемся упасть в «омут любви», не так ли?

1. Филиа: глубокая дружба

Вторая вид любви в древней Греции: филия или дружба, которую древние греки ценили намного больше, чем эрос. Филия – это глубокие товарищеские отношения между братьями по оружию, которые сражались рядом на поле боя. Считалось важным проявлять лояльность по отношению к друзьям, приносить за них жертвы, делиться с ними эмоциями. Еще один видом филия, называемого также сторже, было воплощение любви между родителями и их детьми.

Вы можете спросить себя, есть любовь филия в вашей жизни. Это важный вопрос в эпоху Facebook и Twitter, когда мы пытаемся объединиться с нашими единомышленниками.

1. Лудус или игривая любовь

Идея греков заключалась в игривой любви. Она проявлялась между детьми и молодыми любовниками. Все они флиртовали и дразнили друг друга на ранних стадиях отношений. Мы испытаем лудус, когда подмигиваем незнакомцу в баре, смеемся с друзьями или танцуем с партнером. В этот момент нам покровительствует богиня любви в Греции – прекрасная Афина.

Танцы с второй половиной можно превратить в творческо, заигрывая и дразня. Социальные нормы позволяют это взрослое проявление легкомыслия. Мы нуждаемся в лудус, чтобы оживить нашу жизнь.

1. Агапе: любовь для всех

Четвертый вид любви в древней Греции был связан с любовью к человечеству. Это отношение ко всем людам, независимо от родства, а также незнакомым людям. Агапе переводилась на латинский язык как Каритас, обозначающую «благотворительность».

Льюис называ Агапе «подарком любви» — высшей формой проявления любви в христанстве. Она проявляется в других религиозных традициях, как например, идея метты или «универсальной любящей доброты» в буддизме Тхеравады.

Любовь к ближнему находится в мире в опасном состоянии. За последнее десятилетие люди перестали думать и помогать другим. Человеству нужно срочно вернуться к заботе о других.

1. Прагма или прочная любовь

Другой вид проявления чувств определялся, согласно мифов древней Греции о любви, как зрелое чувство, сложившееся в течение долгих лет между супружескими парами.

Прагма олицетворяла умиротворение и способность искать компромиссы, проявление терпимости.

Психоаналитик Эрих Фромм говорил о том, что мы теряем энергии не на влюбленность, а не то, чтобы «отстоять любовь». Для прагмы необходимо прилагать усилия. Необходимо давать любовь, а не только получать ее. Около трети браков в Европе сегодня заканчиваются в течение 10 лет. Безусловно, мы должны вернуться к любви древних греков прагме, чтобы вернуть наши отношения.

1. Филатия или любовь к себе

Шестой вид любви Греции – это филаутия или любовь с своему «Я». Умные греки разделили это чувство на два типа. Один из них относился к понятию нарциссизм, при котором человек становился одержимым собственной красотой, личной славой и богатством. Второй вид филатии означает здоровое уважение своей личности.

Идея разнообразия любовных чувств в заключается в том, чтобы чувствовать себя безопасно, иметь много любви и отдавать ее другим. Это отражено в буддийской концепции «самосострадания».

Как выразился Аристотель: «все дружественные чувства к другим являются продолжением чувств человека к самому себе».

Древние греки видели проявление любви в отношениях с друзьями, в семье, между супругами, с незнакомыми людьми и даже самых себя. Это расходится с нашим типичным представлением о любви, как романтических чувствах. Сосредотачиваясь на них, мы пытаемся найти в одном человеке все чувства и найти родственную душу. Для любовь происходила из разных источников. Они искали Эрос, культивировали филия, проводили много времени с друзьями и танцевали с лудус всю ночь напролет.

Лучше фильмы Греции про любовь

• «Троя»
• «Триста спартанцев»
• «Битва титанов»
• «Одиссей»
• «Все включено: каникулы в Греции»
• «Война богов: бессмертные»
• «Александр»
• «Геркулес»
• «Троянская война»
• «Александр»
• «Терпкий вкус любви»

Полюбив, мы должны отказаться от навязчивой идеи найти совершенство. Не ожидайте, что партнер сможет предложить вам все виды любви. Если отношения развиваются по типу эрос и лудус, то они могут воплотиться в прагму через некоторое время.

Поняв, как чувствовали любовь в Греции, вы можете обнаружить, что в вашей жизни намного больше любви, чем вы могли себе представить, если даже вы находитесь в поисках второй половины.