Даже в юридической форме брака в ХХ веке во многих странах произошли существенные трансформации. Моногамный брак как форма пожизненного союза в некоторых странах перешел из категории обязательной нормы в разряд редко выполняемого пожелания. На его место пришел моногамный серийный брак. Это означает, что в конкретный момент индивид юридически имеет только одну жену или мужа. В то же время во многих странах в течение жизни большинство жителей даже официально вступают в серию сменяющих друг друга браков. Этот тип брака в равной мере можно назвать и полигамным браком, имеющим формы как многоженства, так и многомужества.

Серийный моногамный брак продолжает в более сложной форме выполнять функцию одного из ключевых механизмов воспроизводства социальной иерархии. Несмотря на то, что моногамный брак перестал быть пожизненным, он сохраняет свою способность поддерживать социальную границу (серийные браки заключаются по-прежнему «в своем кругу»), обеспечивать наследование собственности, предотвращая ее распыление за пределы семьи (правда, теперь семей стало несколько). Кроме того, наличие в таком браке моногамной составляющей обеспечивает поддержание института отцовства: общество стремится закрепить за каждым ребенком биологического отца, заставив его выполнять функцию социальной защиты ребенка даже после расторжения брака через механизм алиментов и моральных обязательств.

Тенденция к полигамной организации сексуальной жизни в рамках моногамного брака

История семьи и брака показывает, что моногамный брак во всех культурах лишь частично совпадал с реальной организацией сексуальной практики. Это показывает, что регулирование сексуальных отношений – лишь второстепенная функция брака 49 .

Одной из ранних форм фактической полигамии, возникшей вместе с формальным единобрачием, стала система наложниц 50 . С тех же времен берет начало история «любовных треугольников» и «четырехугольников» - форм реальных сексуальных отношений, существующих параллельно с формально-юридической моногамией 51 . Веками общество смотрело сквозь пальцы на сексуальную полигамию, старалось не замечать, что реальные отношения людей лишь в форме видимых приличий вписываются в идеальную модель, сконструированную с помощью законов и религиозных предписаний. Это, по существу, вполне реальные контуры полигамного брака, которые проступают в разных случаях с разной степенью отчетливости.

Издавна в рамках обществ, опирающихся на единобрачие, в порядке все более распространяющегося исключения возникали и возникают разные варианты гражданского полигамного брака, выходящего за рамки полигамной сексуальной практики вплоть до ведения параллельных хозяйств. Обычно эти формы сожительства не называют браком, но это просто дань уважения к плохо соблюдаемым формальным нормам.

Тенденция к полигамии традиционно обеспечивает поддержание социально-половой иерархии, поскольку общественные нормы характеризовались и характеризуются двойным стандартом: он мягок для мужчин и жесток для женщин. Иначе говоря, что позволено мужчине, не дозволено женщине.

Формой реальной полигамии, существующей параллельно с единобрачием с момента его возникновения, является и наличие особого социального института, позволяющего мужчинам, формально имея одну жену, фактически вступать в сексуальные отношения за деньги с другими женщинами, занимающимися сексом на профессиональной основе. Этот институт гетеризма 52 или проституции выполняет функцию поддержания социального неравенства полов (прежде всего в семье), поскольку в нем ярко прослеживается применение к мужчинам и женщинам двойного стандарта 53 .

Аналогичная полигамная практика характерна для женщин в той мере, в какой они прорывались и прорываются к доминирующим позициям, занимаемым в основном мужчинами. Она включает как имеющую древнюю историю практику фаворитизма, так и распространяющуюся особенно с конца ХХ века мужскую проституцию.

Долгое время у мужчин, хотевших серьезных отношений не было особого выбора - только женитьба. Тот, кто жениться не хотел, получал статус подлеца и обманщика. И никакой достойной альтернативы. Потом грянула сексуальная революция, одна, вторая. Потом появился СПИД. И вскоре появилась новая форма межличностных матримониальных отношений - гражданский брак, который долго критиковали и рассматривали со всех сторон. В целом приговор был не утешителен: все знают избитый социологическое несоответствие, когда замужних женщин ровно в два раза больше, чем женатых мужчин. Соответственно, мужчины, состоящие в таком браке все-таки склонны считать себя свободными птицами.

Более того, часто прожив пару лет гражданским браком и потом, уже регистрируя сложившиеся отношения, только что созданная ячейка общества мистическим образом распадалась. Причем, данное явление носило массовый характер. Часто психологи просто не рекомендовали вступать в обычный брак после гражданского. Причинами распада таких вот браков считалось следующее, обычно инициаторов регистрации отношений выступает женщина. Получив то, к чему она стремилась в течение нескольких лет того же полусвободного гражданского существования, она резко меняла модель своего поведения. Печальный итог - расставание. Конечно, не во всех случаях виновата женщина, иногда отношения, получив новый статус, проходили через некое переосмысление, итогом которого опять-таки было расставание. И вот на пороге новое веяние - теория мужского счастья от английских ученых.

Что же нужно для счастья? Для простого мужского счастья? Если мужчина хочет быть счастливым, то ему, в первую очередь, противопоказана женитьба. Таково экспертное мнение английских ученых. Ученые из Университета Королевы Марии провели исследование, в котором приняли участие 4430 мужчин. Опубликованное в научном журнале Journal of Epidemiology and Community Health исследование показало, что мужчины наиболее счастливы тогда, когда они имеют постоянные отношения с одной партнершей, но при этом никогда не женятся. А вот с женщинами все оказалось банально - выходя замуж за свою первую любовь, они в меньшей степени оказываются подвержены стрессам и практически не имеют проблем с сексом.

Для мужчин, по мнению руководителя проектного исследования Михаэллы Бенцваль, идеальный вариант, когда мужчина живет вместе с женщинойв течение нескольких лет, причем сохраняет ей верность. Заметим, что женится ему не рекомендуется, а через пару лет и вовсе стоит сменит одну партнершу на другую. При этом, что делать женщинам "на пару лет", в исследовании не говорится. Только отмечается, что в результате распадающихся отношений они больше страдают, чем мужчины.

Женщины, пережив несколько разрывов, становятся более склонны к депрессивным синдромам. И часто теряют веру в то, что они могут создать полноценную семью, а мужчины идут другим путем - максимально быстро все забывают.

Вопросы моногамии и полигамии до сих пор остаются актуальными. Из 1154 человеческих сообществ, исследованных во всем мире антропологами и этнографами, только несколько процентов практикуют моногамию. Около тысячи разрешают разные формы полигамии (временами - прямо рекомендуют ее): для мужчины обладание несколькими женами считается нормальным. Противоположный обычай - брак одной женщины с несколькими мужчинами - известен только у четырех примитивных племен. Например, у народов Тибета. С биологической точки зрения задача человека (и любого иного живого существа - от самых простейших до наших братьев меньших, млекопитающих) - размножение собственных генов, то есть воспроизведение потомства и воспитание его. В современном обществе - моногамия считается нормой. Иное дело, что статистика показывает все большее расхождение ее правил с действительностью. В начале нашего столетия 99% браков заканчивалось в связи со смертью одного из супругов ("и не оставлю тебя до самой смерти" - как говорит религиозная брачная формула). Сейчас каждый второй брачный союз кончается разводом. Социологи употребляют даже понятие серийной моногамии: избранному партнеру верность сохраняется в течение нескольких лет, после чего происходит смена; верность следующему - до новой замены, и так далее.

"Первый шаг к моральной жизни, - заключает одну из своих статей Time - это осознание того, что неморально, вернее, внеморально наше биологическое, генетическое наследство. Оно обусловлено многими тысячелетиями естественного отбора, проводившегося человечеством. Но из этого не следует, что мы должны бездумно следовать его приказам..."

Сложности семейных отношений в западных странах вообще становятся реальной проблемой. Опыт Германии, например, показывает, что современной женщине стало гораздо труднее совмещать брак и карьеру. Женщина также много и напряженно работают, устают, а дома их ждет хозяйство, дети и семейные проблемы. Немки выступают за, так называемые, гостевые браки. Когда у каждого своя территория, люди встречаются, проводят вместе время, а потом каждый возвращается к себе домой. Немцы-мужчины нашли свой "ответ Чемберлену" - они провозят себе жен и стран Западной Европы и Тайланда. Такая жена готова на hand-made завтрак, обед и ужин, на рождение детей и заботу о муже. У нее нет работы, поэтому все свое время она посвящает семье, вернее, своему мужу-благодетелю. Примерно так же настроены англичанки. Например, газета Time в свое время опубликовала статью, в которой поставлен под вопрос сам феномен существования Бриджит Джонс. Напомним, что Бриджит - героиня очень популярного романа, собирательный портрет современной англичанки, озабоченной поиском идеального избранника-мужа. По мнению Times, современные англичанки достаточно эгоистичны и вряд ли бы столько стали думать о замужестве.

В нашей стране картина все-таки пока еще другая. Женщины в гораздо больше степени ориентированы на семейные ценности. В тоже время для женщин, ориентированных на эти ценности, нужны мужчины. Российских мужчин на предмет серийной моногамии пока никто не изучал. Так что впереди у российских ученых и социологов - непаханое поле работ.

Алексей Аксакалов

Брак всегда обеспечивал взаимовыгодный обмен ресурсами: у женщины - способность к размножению, у мужчины - пещера и мамонт, изба и коровы, поместье с крепостными.

Условия договора менялись в зависимости от эпохи и социального положения жениха, но принцип обмена оставался одним: я тебе - безлимитный доступ к сексу и возможность обзавестись потомством, ты мне - материальные ресурсы для воспитания детей.

По мнению антропологов, склонность к созданию моногамных пар могла стать важным двигателем эволюции.

Еще 4,5 миллиона лет назад наши предки ардипитеки (точнее, самки ардипитеков) изобрели изящный способ активно размножаться, постоянно получать ресурсы и выращивать максимальное количество детенышей до взрослого возраста.

В природе у большинства видов животных самка активно показывает готовность к спариванию во время овуляции - в этот момент к ней в очередь выстраиваются самцы, желающие ее оплодотворить.

При этом совершенно невозможно определить, кто именно стал отцом будущего детеныша. У ардипитеков развилась скрытая овуляция, которую унаследовал и человек: самка выглядит одинаково в любой момент менструального цикла и всегда готова к спариванию.

По мнению американского антрополога Оуэна Лавджоя, именно это в конечном итоге привело к формированию моногамных пар.

Самке было удобно иметь единственного партнера, который бы обеспечивал ее ресурсами. Она была готова спариваться регулярно, потому что секс стал не просто инструментом размножения - он был еще и источником пропитания.

Самец в моногамной паре терял возможность оплодотворить максимальное количество самок, зато он мог быть уверен, что все детеныши от постоянной партнерши - его. Он также мог больше не отвлекаться на ухаживания за другими самками, что позволяло сосредоточиться на добыче еды.

Оуэн Лавджой назвал свою эволюционную теорию «моделью пропитания». По его мнению, именно благодаря тому, что ардипитеки стали строить моногамные семьи с большим количеством общих детей, они освоили прямохождение.

Самцам приходилось добывать много для своей большой семьи - нести их было удобнее в руках, а не в зубах.

Самкам же нужно было ухаживать за несколькими детенышами одновременно - для этого тоже могли пригодиться две свободные конечности. Так, по теории Лавджоя, моногамия сделала нас людьми прямоходящими, а потом и разумными.

Эволюционный биолог Ричард Докинз считает, что даже для тех видов животных, которые далеки от человека, моногамия - наиболее эффективная эволюционная стратегия.

Эдмунд Блэр Лейтон «Розовый сад»

В целом, самцы более склонны к промискуитету, так как они тратят меньше ресурсов на получение потомства. Самке приходится вынашивать или высиживать, а затем выращивать детеныша до того момента, пока он не станет самостоятельным.

Так что ей совершенно не выгодно спариваться с самцом, который вскоре покинет ее в поисках новых самок. Поэтому она может долго изображать неприступность, требуя ухаживаний, подношений пищи и доказательств будущей верности.

В конечном счете самки, которые спариваются со всеми подряд, останутся одни и вряд ли смогут самостоятельно вырастить потомство.

Разборчивые же самки останутся с верными партнерами и достаточным количеством ресурсов для своих детенышей. Большая часть потомства неразборчивых самок и самцов погибнет, а детеныши в моногамных парах достигнут взрослого возраста и дадут жизнь новому поколению. Эволюция способствует отбору моногамных особей.

Но если все так складно и логично, почему проблема моногамии все еще так остра в современном человеческом обществе?

Аргументы «против»

Очевидно, «носителями» и «защитниками» моногамии традиционно являлись самки. Но насколько моногамна современная женщина по своей биологической природе?

За формирование привязанности в паре у женщин отвечает гормон окситоцин - он особенно активно выделяется во время секса и оргазма, а также в процессе объятий.

Окситоцин объясняет, почему история про «секс на одну ночь» - не для женщин. По крайней мере, не для большей части женщин, у которых механизм формирования привязанности работает нормально.

Как только женщина встретила привлекательного мужчину и занялась с ним сексом, в ее мозгу начинает работать фабрика по производству гормонов.

Окситоцин вызывает привязанность, эндорфины и дофамин, «гормоны удовольствия», заставляют хотеть своего партнера еще и еще. В организме женщины уже начала работать программа «зачать-выносить-родить ребенка».

Мы все слышали фразу «любовь живет три года». О любви судить сложно - это явление, до конца не изученное наукой. Но вот влюбленность точно живет не дольше трех-четырех лет.

Американский антрополог Хелен Фишер посвятила свою карьеру исследованиям романтической любви. Она делала МРТ мозга людей, которые находились в состоянии влюбленности, и выяснила, что у них особенно активна так называемая «система вознаграждения».

Возлюбленный становится такой же наградой, как вкусная еда или наркотик. Но вот беда - исследования показывают, что спустя три года отношений партнер, как и любой «наркотик», приедается, и мозг уже не реагирует на него выбросами «гормонов удовольствия».

Эдмунд Блэр Лейтон «Последние новости»

Хелен Фишер считает , что люди склонны к серийной моногамии. Брак или постоянные отношения с точки зрения физиологии рассчитаны на три-четыре года - этого времени достаточно, чтобы родить и выкормить ребенка. После того, как страсти угаснут и женщина закончит лактацию, она может отправляться на поиски нового партнера.

Серийная моногамия тоже кажется логичным механизмом с точки зрения эволюции. С одной стороны, она позволяет формировать стабильные пары на время и кормления младенца. С другой - позволяет женщине обзавестись потомством от разных мужчин, это обеспечивает генетическое разнообразие.

Идею, что женщины склонны к моногамии лишь на определенное время, подтверждает недавнее финских ученых.

Они изучили данные о сексуальном влечении более двух тысяч жительниц Финляндии в 2006 и 2013 годах.

Выяснилось, что у тех женщин, которые все семь лет состояли в одних и тех же моногамных отношениях, либидо упало больше всего. Гораздо лучше дела с влечением и оргазмом обстояли у тех участниц исследования, которые были одиноки или недавно вступили в новые отношения.

Моногамия умерла. Да здравствует моногамия?

С точки зрения биологии, моногамные отношения на всю жизнь, - это утопия.

Но человек - это не только биология, гормоны и инстинкты. Человек - это еще и разум, выбор и воля. Конечно, во многом наш (казалось бы, свободный) выбор партнера определяется именно инстинктами.

Когда первичное влечение прошло, и биологическая природа зовет на поиски нового партнера, в нашей власти сохранить моногамные отношения - усилиями разума и воли.

Та же Хелен Фишер выделила три компонента любви: сексуальное влечение, романтическую влюбленность и привязанность. Первый, сексуальное влечение, может быть направлен на любого подходящего партнера - это инстинкт к размножению.

Вот так вот живешь-живешь в длительном счастливом моногамном браке, и думаешь: "вот когда я из него ускользну, я ух! я развернусь! у меня будет стопятьсот поклонников, они будут за меня конкурировать, а я буду выделять по два вечера в месяц тем из них, кому удалось придумать самые интересные развлечения!"

Да щаззз. За две недели свободы успеваешь сходить на свидания с двумя мальчиками, на второго из них залипаешь, и не успеваешь оглянуться, как он приволакивает тебе в дом кастрюлю, готовит в ней еду, а потом спрашивает пароль от вайфая и садится работать. А еще через неделю вообще выясняется, что ты его девушка. Опаньки. Ты настолько офигеваешь, что в какой-то момент берешь ту самую кастрюлю и постмодернистски варишь в ней борщ, чтобы чувак попробовал вкус семейной жизни, испугался и убежал. Пробует и не убегает. Черт.

Ну и начинаешь рационализировать, конечно - что еще остается мыслящему человеку, когда все идет не по плану? И приходишь к выводу, что серийная моногамия - это идеальная форма существования мыслящих белковых тел.

Первоначально, когда попадаешь в состояние поиска, думаешь "на фига мне мужчины?" И кажется, что для секса, потому что все остальные коммуникативные потребности отлично удовлетворяются с друзьями. Но тут обнаруживается такая фигня, что секс часто вызывает у человеческих самок влюбленность. Вероятно, это объясняется рефлексом Фергюсона : при стимуляции половых путей происходит мощный выброс окситоцина, а он у нас вовлечен в формирование привязанностей. Это вообще эволюционно возникло для формирования любви к детенышам, но мужчинам тоже достается. И, осознав этот прискорбный факт - уже влипнув, конечно - поднимаешься на уровень выше и начинаешь размышлять - "на фига влюбленность?"

Мне, на данном этапе, представляется, что влюбленности нужны человеку для личностного роста. Потому что они, активируют зоны мозга, отвечающие за целеполагание, мотивацию и подготовку к активным действиям. То есть, когда мы влипаем во влюбленность, наш мозг заставляет нас развивать бешеную активность. Если влюбленность невзаимная, то это вообще шикарно - драйв от нее можно сублимировать в какие-то истинно полезные действия, ну там организовать командировку в Америку, например (сознательно и цинично убеждая себя, что после такого крутого апгрейда объект непременно тебе даст - и игнорируя страшную правду о том, что после такого крутого апгрейда объект тебе уже не понадобится). Но если влюбленность взаимная, то это тоже очень круто, потому что это позволяет расширять контекст.

Каждый человек - ну, такой, в которого имеет смысл влюбляться - это огромный незнакомый мир. Он путешествует по таким странам, о которых ты не знаешь ничего, кроме названия. Он любит писателей, которых ты знала на уровне пары стишков из хрестоматии. Даже у тех писателей, которых любите вы оба, он называет в качестве программных совершенно другие произведения, часть из которых ты, как выясняется, вообще не читала, и совершенно зря. Он показывает тебе новое кино, новых людей, новые места и новые возможности. Я пока не понимаю, насколько это взаимный процесс, но в какой-то степени неизбежно да. Поэтому оказывается, что любовь - это прежде всего перестройка мира. Мир становится больше. Мир становится богаче. Мир становится разнообразнее. Мир становится другим. Мир становится новым.

Все мы не любим Экзюпери за чудовищное оправдание инфантилизма - ну, что мы якобы в ответе за прирученных, что по отношению к взрослым дееспособным людям, конечно, полная ерунда. Но вот его другая банальность, про то, что любовь - это когда два человека смотрят в одном направлении - внезапно обретает смысл. Любовь - это, кажется, действительно способ посмотреть в новом направлении, а лучше в нескольких, и именно в этом, как я сейчас думаю, и заключается основной смысл всех этих ваших романтических отношений, если смотреть в долгосрочной перспективе. Если бы я сейчас отвечала на вопрос о том, зачем мне любовь и какая любовь мне нужна, то я бы сказала, что любовь нужна для того, чтобы учиться новому - и актуальна до тех пор, пока обучение эффективно.

Поэтому идеальной моделью личной жизни мне сейчас представляется не любовь на всю жизнь и не череда случайных связей, а серийная моногамия. И главным в ней мне представляется не коммуникация (на это есть друзья), не хозяйственно-бытовые вопросы (зачем взрослому человеку для них вообще другой взрослый человек?), не поддержка (на это есть работа и механизмы страхования), даже не секс (об живое кончать приятнее, но вообще можно и об неживое) - а вот именно возможность словить влюбленность, то есть сильную мотивацию к обучению в новых областях. Влюбленность закончится, а нарощенные нейронные связи останутся, и в этом, как окажется, и был ее основной смысл. А потом начнется другая, со стимуляцией роста нейронных связей по поводу тех областей человеческого знания, которые бы иначе, без драйва влюбленности, просто не пришли бы в голову, не привлекли внимания, не зацепили.

Я также допускаю, что влюбляться не обязательно в людей. В идеальном случае рабочие проекты вызывают похожий драйв, такое же желание действовать и развиваться. Но мне кажется (надеюсь, я еще выясню, что ошибаюсь), что я стала уже слишком взрослой и ленивой, чтобы так загораться от работы. Загораться от человека - гораздо проще. Мы на это настроены миллионами лет эволюции. И раз уж она дала нам такой отличный механизм повышения мотивации, как влюбленность, этим надо пользоваться. Должна же от влюбленности быть какая-нибудь польза, кроме окситоцина, в самом деле.

Panthermedia, Scanpix

На прошлой неделе “Леди Mail.Ru” опубликовала статью о полигамии и открытых браках. И народ, конечно, возмутился. Но так ли уж моногамны сами защитники нравственности? Колумнист Юлия Верклова считает, что моногамия - понятие относительное, пишет Леди Mail.Ru .

Что такое серийная моногамия

Я третья жена своего второго мужа (я уже рассказывала, кажется). Вторая жена моего второго мужа сейчас тоже в третьем браке (для ее нового мужа он второй). У своего первого мужа я была вторая жена, а он был вторым у своей первой, которая в свою очередь до него была замужем за разведенным мужчиной, то есть тот тоже не впервые был женат. Более глубоких подробностей я не выясняла - просто за ненадобностью. Но вообще нынешние матримониальные хитросплетения - квесты те еще! Попытка составить генеалогическое древо при существующей системе связей заранее обречена на провал - запутаетесь в ветвях!

Мои родители прожили вместе 40 лет, пока смерть не разлучила их. Родители моего мужа в этом году отметили золотую свадьбу. И блюстители морали могли бы поцокать языком и сказать, что “таперича не то, что давеча”, но… Но мой дедушка ушел от бабушки за три года до пенсии, а бабушка по другой линии вышла замуж за бывшего мужа своей собственной сестры. Жизнь она такая - разнообразная. А моногамия - понятие относительное.

С обычной моногамией все понятно: один мужчина, одна женщина, секс без измен и общий быт. С обычной полигамией тоже все понятно: один муж, четыре жены, по шариату. В крайнем случае одна жена законная со штампом, вторая гражданская, на доверии. Или одна жена с двумя мужьями - как Маяковский с Бриками и Тургенев с Виардо… Но такое поведение мы с вами уже гневно осудили на прошлой неделе.

А вот если одна жена один муж, а лет через пять - другая жена, а еще лет через пять - третья? Это моногамия или полигамия? Жен (мужей) вроде много. Но в обозримом промежутке времени - одна.

Один мой приятель (сейчас он женат четвертый раз и даже верит, что последний) был ярым противником измен. Всякий раз, влюбившись, он, как честный человек, разводился с женой и делал предложение новой избраннице, но никогда не изменял. Никогда! Между третьей и четвертой женой у него был довольно затяжной период загула и свободных отношений, но так то же не в браке - святость семейных уз не рушилась. По сути, это и есть “серийная моногамия”.

Как идеология она зародилась в среде шестидесятников. С одной стороны, это был такой противовес идеологии хиппи и свободной любви без обязательств. С другой - бунт против традиционных “семейных ценностей”, предполагающих, что единожды выбранный супруг обмену и возврату не подлежит. То есть вроде надо быть однолюбом, но можно неоднократно. Если отношения себя исчерпали, начинай новые.

Пока это было идеологией и обсуждалось (как раз в 60-70-е годы прошлого века), оно, конечно, вызывало бурный протест. А как перестали обсуждать - так сразу стало нормой жизни.

Люди женятся, разводятся, женятся снова - и даже не называют это серийной моногамией. Ну, просто так сложилась жизнь. У Мерилин Монро было три мужа, у Анджелины Джоли - тоже, у Пугачевой - пять. Если разводы в принципе не запрещены, то отчего же не пользоваться своим правом на выбор и обмен?

Право на выбор и обмен

Если не учитывать нюансы и не выделять касты и подкасты, то в современной (европейской) культуре четко кристаллизуются два основных подхода к пониманию семьи и отношений:

1. Семья - это труд, над отношениями надо работать.
2. Отношения должны приносить удовольствия, если не приносят, то нет смысла их сохранять.

Прелесть в том, что никто не обязан впадать в религиозный фанатизм и следовать единожды избранному принципу вечно.

Вот я, например, выросла в романтично-моногамной семье - естественно, была убеждена, что замуж надо выходить раз и навсегда. Поэтому не выходила долго: как представишь, бывало, что вот это навсегда и без вариантов - так сразу ни в какой замуж не хочется. Но ближе к тридцати все мне стали напоминать о еще более древней общечеловеческой установке: “Замуж выходить надо”. Навсегда-ненавсегда - потом разберемся, но хоть один раз надо! Иначе люди плохо подумают.

Выйдя замуж, я все-таки пыталась воплощать родительскую программу (в смысле, “раз и навсегда”) и честно работала над отношениями. Три года работала! Очень устала.

Читать еще

А очень уставшие женщины - они либо совсем несчастные, либо злые. В худшем случае - злые и несчастные, зато замужем. Я была зла - и это позволило мне рассуждать цинично: “Ради чего, Юля, - спросила я себя, - ты сохраняешь эти утомительные отношения?” - “Для приличия”, - ответила я себе честно. Страдать ради приличий в XXI веке - это смешно.

Семья в мегаполисе не имеет практического смысла. Не нужно, чтобы жена сидела и поддерживала огонь в очаге, пока муж скачет по лесу с ружьем. Еду готовит мультиварка, разогревает микроволновка. Белье стирает машинка, посуду моет другая. Доставку еды и мытье полов можно заказать в Интернете.

В этих условиях счастье и взаимное удовольствие - единственное, для чего нужна семья. И, если она не выполняет эту свою функцию, надо ли “дорабатывать” друг друга или лучше подыскать более подходящий себе вариант?

Допустим, у вас на работе разладились отношения с шефом, нагрузка повысилась, а зарплата понизилась… Или просто конкуренты предложили зарплату в 10 раз выше - вы же уволитесь с этой работы и пойдете туда, где лучше? А если это была работа “над отношениями”?

Раз и навсегда

Встречались мне и обратные варианты: человек жил в убеждении, что брак - явление временное, всегда можно развестись и начать новые отношения. И вот поглядите на него: двадцатый год живет в одном и том же браке (продолжая, впрочем, думать, что разведется в случае чего). Я же рассказывала про приятеля, который четыре раза женился? Может, нагулялся. А может, нашел наконец свой идеальный паззл.

Или вот мой собственный муж: в первом браке меньше трех лет, во втором - шесть (пять из них - “ради ребенка”), а в третьем - тринадцать уже, и мы еще ни разу не поругались.

А некоторым так везет с первой попытки. Я лично знаю пять таких семей: познакомились в школе или на первом курсе, поженились в 18 лет; когда первый ребенок окончил школу, родили второго - от большой любви и избытка счастья.