Казачки - особый тип женщины. Есть ли среди ваших знакомых казАчки? Чем они отличаются от прочих девушек и женщин

Растатурин Вячеслав Иванович студент Института искусств АГУ

В душе каждого человека, в зависимости от его возраста и жизненного опыта, всегда существуют некие святыни, самые сокровенные и почитаемые образы и истины, которые наполнены для него важнейшим смыслом и являются своего рода ориентирами. Пожалуй, первой такой святыней, которую каждый из нас открывает для себя, является образ МАТЕРИ, женского начала.

История повествует нам о том, что человечество создавало и развивало высокие цивилизации лишь тогда и там, где женщина не была унижена, и где она принимала деятельное участие в управлении народом и в строительстве жизни. Вглядываясь в историю нашей страны, можно с уверенностью сказать, что казачество утверждало себя могучими человеческими характерами. На берегах казачьих рек время от времени рождались гении отваги и подвига, и в этом, прежде всего, заслуга матерей-казачек – воспитательниц грозных казаков прошлого. Очень мало в наше время говорится о славных казачьих матерях, о женщине-казачке, на которую с давних пор образ казачьего быта возложил главную обязанность о благополучии казачьей семьи. «Очень часто на экранах телевизоров можно увидеть женщину, девушку, будущую жену, мать в упрощенном нелицеприятном виде – то в роли «боксера», прыгающего по рингу и пинающего один другого, то в роли «бойца» рукопашного боя, то в роли этакого «Рэмбо» в камуфляже на коне с арканом…

Право же, «сердце сжимается», видя, как это милое нежное создание угощает свою подружку оплеухами и пинками, а свою роль в возрождении казачества видит в перебежках, переползаниях, в стрельбе и в восседании на коне знаменитой породы. Выставлять подобное за основу возрождения образа казачки – будущей жены, матери, согласитесь, было бы слишком упрощенно, да и неуместно. Надо уходить от пустого и праздного проведения времени. Такой образ казачки далек от реалий прошлого. Не нужны и этакие «активистки» у микрофона с декларациями и воззваниями» .

Да, в прошлом казачке не раз приходилось участвовать в боевых действиях в роли, присущей женской природе: оказание помощи раненым, уход за ними, сопровождение транспорта с оружием, снарядами, продуктами, увозить в станицу раненых и убитых, но она и в боевой обстановке оставалась женщиной. И ошибочно понимать участие казачек в боевых действиях при защите своих детей, куреня и станицы в роли женщины-воина, несущейся на коне с саблей, или с винтовкой наперевес, идущей в атаку. Хотя в истории случались и такие «несуразицы». В исторических актах мы находим немало примеров подвигов казачек: 800 женщин вместе с казаками отбивали атаки турок в Азове в 1642 г. Женщины-казачки принимали активное участие и при отражении нападения горцев и татар на станицы и городки.

История сохранила имена казачек, совершивших личные подвиги: героиня Кавказской войны Мария Платова, известная в Европе по старинным гравюрам «Казачка невеста», «Ульянка», героиня романа П.Н. Краснова, «Все проходит» на Кубани; Елена Чоб, награжденная двумя Георгиевскими крестами и четырьмя медалями; Римма Иванова, сестра милосердия – Георгиевским крестом.

Примерами неустрашимого характера казачки история казачества наполнена многими именами, но в большей мере казачки проявили себя в областях, присущих женщине-матери: науке, культуре, медицине, педагогике, искусстве. История сохранила такие имена казачек, как: известная художница В.В. Краснушкина, А.И. Менделеева (урожденная Попова), артистки государственных театров Т.И. Степанова, О.М. Смирнова, Л.И. Филиппова, В.Я. Еланская (Поначевная), ведущий хирург М.И. Косоногова, писательница Л.К. Потанина, О.В. Омельченко и др.

Особую известность получили в истории украинские казачки. Их очень много, для сведения можно назвать лишь несколько имен: Разумиха, родоначальница рода графов Разумовских; Оболонская – кума императрицы Елизаветы Петровны, «львица» Петербургского высшего света графиня Орлова-Денисова, Мария Чухрай – украинская поэтесса XVII в., графиня из казачьего рода Дарья Денисова, дочери графа Платова и др.

«Казак десятками лет находился бессменно на службе, и казачка-мать воспитывала сама будущих героев: Краснощекова, Платова, Бакланова, Бородина, Бескровного, Кухаренко, Головатого. И если писать биографию отважного казака, нельзя не упоминать и о его матери, бабушке, которые своим тяжелым упорным трудом сберегали все хозяйство, воспитывали своих детей в вере в высшее, любви к родному краю, воспитывали их настоящими казаками. «Краса Черкасских дочерей» М.К. Ефремова, жена славного атамана С.А. Ефремова, открывала детские школы, следила за воспитанием детей, строила обители-монастыри для вдов и одиноких стариц. Бабка Кудинова по «часослову» учила грамоте в детстве героя Кавказа Бакланова. «Офицерши» – казачки в станицах и городах имели на дому частные пансионы – школы для детей, способствовали просвещению среди казачьей массы. Атаман Платов, вернувшись из заграничного похода (1812 – 1815 гг.), в обращении своем ко всем донским казачкам благодарил их, «низко кланяясь», за то, что они эти годы, когда все мужское население находилось на войне, вели всю «домашность». Так было и в последующие годы, и если у кого тогда курень был в порядке, и хозяйство в достатке, и дети учились в школе – хвала казачке» .

Если в образе казака история запечатлела такие свойства, как лихость, отвагу и вечную неустрашимость, то в образе казачки – сильный неукротимый нрав, деловитость, преданность семейному очагу. Это верная, преданная жена, заботливая мать и экономная хозяйка. Века постоянных боевых тревог военно-полукочевого образа жизни выработали в казачке бесстрашную решительность и способность сохранять присутствие духа в моменты неожиданной опасности. Она умела достойно встать вместе с казаками с оружием в руках на защиту своих детей, куреня и станицы. И, несмотря на все это, она не теряла основных черт, присущих слабому полу: женственности, сердечности, кокетства, любви к нарядам. Наверное, как ни к кому больше, к казачке относится изречение древних: «Женщина приходит в мир, чтобы возвеличить его своей красотой, материнской добротой и любовью».

О красоте и внешности женщины-казачки авторы, не без основания, не скупились, да и сейчас не скупятся на комплименты, отмечая такие особенности во внешнем ее облике как стройность, гибкость, тонкий стан, прекрасные черты лица, в которых славянские черты смешиваются с горско-степными.

Вся внешность казачки полна изящества и очарования, и первое, что видится в казачке – это быстрота и проворность в действиях и поступках. Известный донской историк казачества В.Д. Сухоруков с восхищением описывал казачек: «Представьте красавиц роскошной Азии, смешанные вместе черты черкешенок, турчанок, татарок, русских и тогда получите общее понятие о красоте обитательниц Дона. Пламенные черные глаза, щеки, полные свежей жизни, величайшая опрятность и чистота в одежде. Они, как и все женщины, любили наряды, румянились, когда выходили в гости или в церковь» .

По тому, как общество относится к женщине, какое положение она занимает в нем, можно судить о характере самого общества. Это отвечает характеру общественно-политических образований групп казаков. Своеобразие их общественного устройства, особенности быта и культуры наложили неизгладимый отпечаток и на казачку, чьё место и роль в общественной и культурной жизни и чьё особое правовое положение всегда вызывали интерес. Особая красота, сила характера, вольный уклад жизни в крепостной России сделали казачек необыкновенными женщинами, их воспевали поэты и художники. Вот что пишет этнограф Семен Номикосов в «Статистическом описании Области Войска Донского» в 1884 г.: «Из ленивой и изнеженной женщины Дона обстоятельства выработали энергичную, смелую, крепкую и неустанную в работе, какую мы знаем и до сей поры. Она умела не пустить нужды в дом в отсутствие казака-кормильца, умела приобрести хлеб и скот и умела сохранить свое имущество от степных хищников. Донская казачка с таким же искусством управлялась с вилами и косой, как с ружьем или шашкой» . И далее: «Чистота может поспорить с прославленной голландской чистотой. Заботливая хозяйка не позволяла упасть здесь ни пылинке, ни соринке» . Таковы были матери и воспитательницы грозных казаков старого времени.

«…А много, должно быть, интересного в жизни казака! Все-таки это не приниженный, как крестьянин, народ… А какие бойкие казачки. Вот умеют они за себя постоять», – так писал Антон Павлович Чехов . С помощью слова «бойкие», т.е. расторопные, ловкие, находчивые и быстрые, автор обобщенно изобразил всех казачек.

Семья для казака в течение уже нескольких веков является средоточием нравственной и хозяйственной деятельности, смыслом существования и опоры. Нравственным авторитетом в семье был дед, а фактической хозяйкой была бабушка. Она вставала до зари и давала зачин делам на весь день. Все руководство домашним хозяйством держала в руках, ведала, как говорится, ключами от всего дома. Под её присмотром оставались дети, когда отец и мать работали в поле. Основой любого казачьего общества является семья. Семья и община служат организующим началом в духовной жизни казачества. Семья не только выполняет семейные функции (брак, воспитание детей, родственная общность, единство бюджета и прочее), но является коллективом. Семейный союз в казачьем населении пользуется большим уважением. Почтительность к родителям и старшим родственникам − характерная черта этого союза. Мужчина и женщина почти полностью равноправны.

Казачка в отсутствии мужа, который часто отвыкает от полевых работ, своею деятельностью, своею опытностью в хозяйственных делах заставляет мужа невольно уважать себя и завоевывает себе значение, равное с ним, а часто и больше. Главой семьи всегда остается отец, а в случае его смерти главенство переходит к матери. В семье жены помогают мужьям, дети − родителям.

В силу особенностей военного быта исторически выработался особый тип женщины – неустанной труженицы, смело и энергично принимающей на себя все труды мужчины. Потому понятна поговорка о казачках: «Слава-то казачья – да жизнь у них собачья». Этой женщине присущи чувство национальной гордости и кровной близости к единоплеменникам, чувство собственного достоинства, наряду с уважением к человеческой личности и к старшим. Свободная, не знавшая гнета крепостничества, закрытых теремов, она сознательно, как полноправный член семьи отдавала свои силы для ее благосостояния и благополучия. Казачки могли пахать, сеять, косить, молотить. В казачьем роду родимая матушка всегда свято почиталась всеми членами семьи.

Рождение девочки не праздновалось так широко и торжественно, как мальчика. Оно было тихим, овеянным молитвенной радостью. В честь рождения девочки отец или дед сажали иву. Дерево росло вместе с той, в честь которой было посажено. Оно как бы опекало новоявленную казачку, храня тайну взаимного доверия. Атмосфера добра вокруг девочки считалась обязательной, но в ней не было слепой родительской любви, изнеженности и потакания. Девочка приносила в дом постоянное душевное тепло, доброту и ласку. С детства в девочке развивали женственность, хозяйственность, терпение, трудолюбие и отзывчивость. Поэтому с самого рождения ее воспитывали иначе, чем мальчика. С раннего возраста девочки-казачки стирали, мыли полы, ставили заплатки и пришивали пуговицы. Учились шить, вышивать, вязать. Особой их заботой было нянчить младших братьев и сестер.

«А детей у меня нет, одни девки», – так гласит казачья байка. Так в чем же коренилось общественное, социальное и семейное неравенство мужчин и женщин у казаков?

1. Патриархальные традиции казачества. Женщины лишены права голоса на казачьем круге и в семье, и только в исключительных случаях допускались на сходы.
2. Церковные традиции. Считалось, что в Храме женщина да молчит.
3. Государственные традиции в отношении казаков. За рождение казака семья получала семейный надел (пай), равный 3 га земли на черноземах, а в Сибири – до 10 – 15 га земли на казака. Девочка была не обуза, ее любили, но государству она не была нужна. Родился сын – в семье праздник. Родилась дочь – к бедности. У казаков считалось, что растить дочь – это растить 20 лет работника в чужой курень. «Дочерей кормить для людей, а сына кормить для себя». Воспитанием дочери занималась бабушка.

Бабушка готовила внучку к жизни. И первое, чему учила бабушка – это молиться. Она начинала воспитание внучки с духовного восхождения, передавала ей унаследованный опыт народной общности, соборности, хранящей, прежде всего, примеры праведного поведения. Бабушка знала, что доброта, терпимость, взаимное прощение обид, смирение, послушание, уважение к старшим – все это составляющие нравственного круга, которые смогут обеспечить в будущем крепкую семью, достаток. И эти нравственные категории постепенно впитывало девичье сердце.

Труд для девочки из неосознанной необходимости быстро превращался в нечто приятное и естественное, и поэтому не замечаемое. Тяжесть труда наращивалась с годами постепенно. С 4-х лет уже определялся круг обязанностей. В 5 лет приобретались навыки рукоделия. В 7 лет – работа в саду и огороде, уборка подворья, т.к. чистота должна быть идеальная. Полурабочий возраст девочки-казачки с 10 лет. Старшая, по обычаю, нянчила детей, ее называли няней. Девочке не обязательно было учиться, ее отрывали от учебы весной, когда начиналась посевная или когда надо было присмотреть за младшими. Посильный для девочки труд чередовался с играми, полезное срасталось с приятным незаметно. Первоначальные навыки шитья, вязания, вышивания укреплялись и развивались в девичьих играх с куклами. Маленькие мастерицы проявляли себя как портнихи, художники-модельеры, рукодельницы. Кукол в станичных магазинах в то время не было. Их шили сами из тряпок и набивали соломой или сухими листьями. Не было казачки, которая не могла бы шить, кроить, вязать чулки, носки, кружева, вышивать рушники, салфетки, украшать кружевом рубашки и кофты, стегать одеяло.

Особенно казачки славились кулинарным талантом. Из поколения в поколение передавались казачке от матери и бабушки секреты выпечки хлеба и других мучных изделий. Девичьи праздники отмечались в узком кругу на женской половине дома. Подарки буквально сыпались на девочку, так как знали, что ее жизнь, возможно, не будет сплошным праздником. Строгость в воспитании исходила от традиционно-нравственных установок. Девочка всегда должна быть в работе, чтобы не думать о шалостях. Старший (дед или бабушка) был в семье божеством с указывающим перстом. Его командное повелевающее слово и даже наказание никогда не подвергались сомнению. Росла девочка с мыслью, что она будущая хозяйка и мать, этому было подчинено все ее воспитание. Ей внушалось, что самое главное – спокойная душа и чистое сердце, а счастье – крепкая семья и достаток, честный заработок. Казаки, заклятые враги крепостного права, на женщинах тех народов, у которых существовало рабство, не женились, боясь этим передать своему поколению психологию раба. Вольный казак хотел, чтобы его избранница и подруга жизни была также вольной. «Бери себе жинку с воли, а казака с Дону и проживешь без урону»… Казачки очень гордились своим происхождением и любили повторять: «Не боли, болячка, я − казачка». Девушки избегали брака с иногородними. Долгое время у казаков церквей и священников не было. Бракосочетание было простым. Историк В.Д. Сухоруков так его описывает: «Жених и невеста, согласившись на супружество, приходили вместе в собрание народа (в Круг) на площадь или в становую избу. Помолясь Богу, кланялись на все четыре стороны, и невеста, поклонившись в ноги, жениху отвечала, также называя его по имени: «А ты будь мне муж». После сих слов вступившие в брак целовали друг друга и принимали от всего собрания поздравления. Этим оканчивался весь обряд» . Там же читаем, что легким был и развод – казак и его супруга снова приходили на майдан, муж свидетельствовал, что она была хорошей женой, но любви больше нет. И слегка отталкивал ее от себя. После чего другой холостяк был вправе накрыть ее полой зипуна, предлагая себя в мужья.

Начиная с XVIII в., брак в казачьих общинах обязательно завершается венчанием в церкви. Девушка-казачка уже с 18 лет была свободна в личном выборе мужа. Родители не посягали на ее волю и не выдавали помимо ее согласия. Обычно казачья семья была многолюдна с несколькими женатыми сыновьями. Женщины-казачки были равноправны вне зависимости от национальности, так как казачка была обязательно окрещенная. Ни о какой дискриминации и речи быть не могло. Казаки редко обижали своих жен. В своих воспоминаниях о казачьем быте И.Г. Георги писал: «У казаков мужья обходятся с женами ласковее, чем обыкновенно в России, и поэтому они веселее, живее, благоразумнее и пригожее» .

Уважение к себе казачки завоевывали долго. Казак понимал, что его жена – это оплот семьи, его лицо, будущее рода. У казаков было «рыцарское» отношение к казачкам. Атаман Платов в 1816 г. в приказе по Войску Донскому писал о казачках: «Пускай верность и усердие их, а наша на то к ним признательность, взаимное уважение и любовь, послужат в дальнейшем правилом для поведения жен донских» . Казак и даже атаман не имел права вмешиваться в женские дела. Ее интересы составляли отец, муж, брат. Но одинокая женщина могла выбрать себе любого ходатая из числа станичников. А вдова или сирота находились под личной опекой атамана и совета стариков. Разговаривая с женщиной на кругу, казак должен был встать, а если она пожилая − снять шапку. Кто бы ни была женщина, к ней надо было относиться уважительно и защищать еe. Вот показательный пример. В 1914 г. утром по станице Отрадной проскакал казак с красным флагом, оповещая войну. К вечеру Хоперский полк (один из лучших и старейших полков Кубанского казачьего войска) уже двигался в походной колонне к месту сбора, а вместе с полком ехали провожающие старики и женщины. Одна из женщин управляла лошадью, запряженной в бричку, и проехала одной стороной колес по помещичьему полю. Один из офицеров, известный на весь полк фамилией Эрдели, подъехал к женщине и хлестнул ее за это плетью. Из колонны выехал казак и зарубил его. Такие были казаки, так свято чтили свои обычаи. Уважительное отношение к женщине – матери, жене, сестре обуславливало понятие чести казачки, чести дочери, сестры, жены. Защищая, отстаивая ее честь, казак обеспечивал будущее своего народа.

Культурная среда окружает человека с детства, в ней он приобретает нравственную силу, учится достоинству и благородству, приобщается к истории своего народа. Сложившиеся традиции в воспитании девочки-казачки сформировали особый тип женщин: свободных в выборе, самостоятельных в действиях и решениях. Какое воспитание получит человек в детстве, сыграет огромную роль в его дальнейшей жизни. Смолоду надо приучать ребенка к добрым поступкам, ответственности, сдержанности, порядочности, трудолюбию, как делали это наши предки.

Роль и место женщины-казачки в семье социально значимо: какова жена, таков и дом. Все она собирает воедино, ничего не уходит от ее догляда – дети, земля, скотина – все, что составляет основу жизненного уклада казачьей семьи. Её право на любовь достигается неустанным трудом и трогательной заботой. Её природная, исконная женственность, необыкновенный запас воли и самообладания, её бесконечная работа в хозяйстве, её долготерпение, выносливость, готовность не сломаться под ударами судьбы – все это ради будущего.

Уникальность казачки интересовала и будет всегда интересовать творческих людей. Песни, фильмы, стихи, художественные произведения – все это проявление интереса к образу красавицы-казачки. Любовь к родному краю прививается через народные обычаи, традиции, культуру. Главная задача современного общества состоит в том, чтобы не допустить исчезновения культуры казачества, продолжать её развитие в будущих поколениях.

Примечания:

1. Фролов П.З. Жемчужная слеза казачки. Краснодар. 1998.
2. Бойченко Н.В. Казачка. Что может быть красивее? – Режим доступа: nttp://www.nsportal.ru/shkola kazachka-chto-mozhet-byt-krasivee, 2012.
3. Сухоруков В.Д. Общежитie донскихъ казаковъ в XVII и XVIII столетияхъ. Новочеркасскъ, 1892.
4. Скорик А.П. Очерки истории. Ростов н/Д, 1995.

Вопросы казачьей истории и культуры: Выпуск 8 / М.Е. Галецкий, Н.Н. Денисова, Г.Б. Луганская; Кубанская ассоциация «Региональный фестиваль казачьей культуры»; отдел славяно-адыгских культурных свя-зей Адыгейского республиканского института гуманитарных исследова¬ний им. Т. Керашева. – Майкоп: Изд-во «Магарин О.Г.», 2012. – 220 с.

казаку обычаем предписывалось относиться к любой женщине как к свей сестре, а если женщина
пожилая, то как к матери. Разговаривая с женщиной казак должен стоять, а если женщина пожилая – при разговоре должен снять шапку. Девушки сироты находились под покровительством Атамана, и он отвечал за них перед Богом и людьми, как будто
был их отец. Принуждать девушку или женщину к замужеству или близости силой считалось позором, виновного казака строго наказывали, могли и убить. Все это касалось и не только казачек, но и иногородних женщин и ясырок. Кстати к жене
из иногородних и ясырок казаку предписывалось относиться как можно предупредительней и с возможно большим тактом, ибо они не знали уклада жизни казаков.
Здесь уместно рассказать о казачьих обычаях по отношению к
браку. В плоть до XVIII века в казачьих землях существовал интересный брачный обычай. Казаки не венчались, а заключали брак на майдане на Кругу. Казак на кругу выводил на майдан полюбившуюся девушку (незамужнюю женщину) и объявлял всем, что она ему люба, после чего старики проводили с ними беседу, расспрашивали, особливо избранницу и оценивали, достойный ли выбор одобряли или нет. Нет, значит, нет, если старики соглашались, Круг говорил «Любо», главный старейшина вел молодых к ракитовому кусту, почитаемому казаками, обводил их три раза вокруг него под обрядовые песни и после этого считали казака мужем, его избранницу женой и играли свадьбу.
Уважительное отношение к женщине – матери, жене, сестре обуславливало понятие чести казачки, честь дочери, сестры, жены – по чести и поведению женщины мерилось достоинство мужчины.
В семейном быту взаимоотношения между мужем и женой
определялось, согласно христианского учения (священного писания). «Не муж для жены, а жена для мужа». «Да убоится жена мужа». При этом придерживались вековых устоев – мужчина не должен вмешиваться в женские дела, женщина – в мужские. Обязанности были строго регламентированы самой жизнью. Кто и что в семье должен делать – четко разделено. Считалось за позор, если мужчина занимался женскими делами. Строго придерживались правила: никто не имеет права вмешиваться в
семейные дела.
Кто бы ни была женщина, к ней надо было относиться
уважительно и защищать ее – ибо женщина – будущее твоего народа. Характерный пример защиты женщины описан в повести казачьего писателя Гария Немченко. В 1914 году, утром по станице Отрадной проскакал казак с красным флагом, оповещая войну. К вечеру Хоперский полк уже двигался в походной колонне к месту сбора. Вместе с полком, естественно, ехали провожающие – старики и женщины. Одна из женщин управляла лошадью, запряженную в бричку, и проехала одной стороной колес по помещичьему полю. Один из офицеров, известный на весь полк по фамилии Эрдели, подъехал к женщине и хлестнул ее за это плетью.Из колонны выехал казак и срубил его.Такие были казаки, так свято чтили свои обычаи.
Обычай не допускал, чтобы женщина присутствовала на сборе
(круге) даже для разрешения вопросов ее личного характера. За нее с ходатайством выступал или представлял прошение или жалобу отец, старший брат, крестный или атаман.
В казачьем обществе женщины пользовались таким почитанием и
уважением, что в наделении ее правами мужчины не было необходимости. Практически в прошлом ведение домашнего хозяйства лежало на матери-казачке. Казак большую часть жизни проводил на службе, в боях, походах, на кордоне и пребывание его в семье, станице было кратковременным. Однако, главенствующая роль как в семье, так и в казачьем обществе принадлежало мужчине, на котором лежала главная обязанность материального обеспечения семьи и поддержания в семье строгого порядка казачьего быта.
Слово хозяина семьи было непререкаемо для всех его членов и
примером в этом являлась жена казака – мать его детей.
Заботу о воспитании подрастающего поколения проявляли не
только родители, но все взрослое население хутора, станицы. За непристойное поведение подростка взрослый не только мог сделать замечание, но и запросто «надрать уши», а то и «угостить» легкой оплеухой, сообщить о случившемся родителям, которые незамедлительно «добавят».
Родители удерживались от выяснения своих отношений в
присутствии детей. Обращение жены к мужу, в знак почитания его родителей, было только по имени и отчеству, как отец и мать мужа (свекровь и свекор) для жены, так и мать и отец жены (тесть и теща) для мужа являлись Богоданными родителями.
Женщина-казачка к незнакомому казаку обращалась словом
«мужчина». Слово «мужик» у казаков считалось оскорбительным.
Женщина-казачка считала для себя за великий грех и позор
появиться на людях (обществе) с непокрытой головой, носить мужской тип одежды и стричь волосы. На людях, как ни странно, сегодня покажется, между мужем и женой соблюдалась сдержанность с элементами отчужденности.
Казак к незнакомой женщине-казачке обращался, как правило, к
старшей по возрасту «мамаша», а равной - «сестра», к младшей - «дочка» (внучка). К жене – индивидуально каждый усвоенному с молодых лет: «Надя, Дуся, Оксана» и т.д. к пожилым годам – нередко «мать», а то и по имени- отчеству. В качестве приветствия друг друга казаки слегка приподнимали головной убор и с рукопожатием справлялись о состоянии здоровья семьи, о положении дел. Казачки кланялись мужчине на его приветствие, а между собой обнимались с поцелуем и беседой.
Казаки всегда жили в состоянии войны или в скором ожидании ее. Так уж распорядился Господь, но соседи казаков всегда были весьма воинственны, да и сами казаки не миролюбивый народ, на обиду всегда могли (и могут) достойно ответить – казаки народ воинский. Как следствие частые походы и весьма далекие.
Казачьи ватаги ходили на татар, турок, ляхов, нанимались на службу купцам, монархам. Часто приходя в родные места, они находили лишь пепелище. Городки, станицы разграблены, жители убиты или уведены в рабство. И приходилось начинать все заново. В этих условиях женщина приобретала большую ценность и из походов молодые казаки часто приводили живую добычу – ясырь, в основном женщин. Их брали в жены. Причем законы казаков предписывали к ним относиться с возможно большим тактом, ибо они не знали уклада жизни казаков. И женщина приобретала поистине великую ценность. Но в свете, выше сказанного, отношение было всегда подчеркнуто уважительное.
Именно по причине столь не спокойного уклада своей жизни, и даже некоторой неопределенности в своей судьбе, у казаков всегда издревле существовал развод.
Развод в допетровское время на Дону производился так же просто, как и женитьба. Если казак, по каким-то причинам уже не нуждался больше в супруге, он вел ее на войсковой Круг, где в присутствии своих сотоварищей говорил:
- Друзья! Верные товарищи мои казаки! Я некоторое время имел жену Катерину, она была мне услужливой и верной женой, но теперь она мне больше не жена, а я ей не муж! Кто из вас ее желает, пусть возьмет ее в жены. Мне ноне все едино…
После таких слов казак снимал свою руку, и недавняя супруга становилась чужой женщиной, разведенкой. Любой из присутствующих на Кругу казаков, что часто и случалось, мог тут же взять ее в жены. Для этого было достаточно только прикрыть ее полой своего кафтана, снимая позор развода, и произнести полагающиеся в подобном случае слова.
Делалось это по разным причинам. Одна из таких причин та, что казак уходил на войну и не мог рассчитывать на возвращение. Он мог быть убитым или плененным, а сведений точных возможно ни кто не даст, и не хотел обременять женщину многолетним, а может и вечным, ожиданием, возможно жизнь не
складывалась, а еще одна из причин – это вступление казака в такие общества, как Запорожская Сечь или Главное Войско Донское, которое давало казаку большие возможности и повышало его авторитет и положение, с другой стороны ставило перед
казаком условия, а именно отказ от своего родового имени и обет безбрачия, кроме того казак при вступлении должен быть не женат. Напомню, что Запорожская Сечь была создана Байдой князем Дмитрием Вишневецким и в основу устава лег устав Афонского монастыря, потому и не допускались туда женщины.
Положение изменилось после Петра Первого, когда казаки стали заниматься хлебопашеством, а соседние народы ногаи, татары и др. стали замиряться. Прекратились набеги на станицы и хутора, было введено церковное венчание. Жизнь, в общем, стала более спокойная. Правда казаки несли службу в казачьих и др. частях Российской армии и в случае войны должны в любое время выйти в поход всем способным на это мужским населением. Не которые казачьи семьи переселялись на оборонительные линии на границу Империи, где до спокойствия было очень далеко. Здесь стала, провялятся и другая черта казака верность своей семье и дому, но не в ущерб службе, которая почиталась превыше всего. Казак не принадлежал себе, а принадлежал Господу Богу
и Отечеству и им служил с самого рождения, до последнего вздоха. Так считали казаки. И понятно, что эту мысль эти понятия вкладывались в голову казака,прежде всего матерью, женщиной, которая родила, вскормила и воспитала казака.
По-прежнему в казачьем обществе было много вдов, ибо воинское дело такое. И казаки, воспитанные в таких семьях тем ни менее не становились «маменькиными сынками». Конечно, весь уклад жизни в казачьем обществе воспитывал казака и в этом принимали участие и старики и все общество и родня казака (дед, дядья
т.д.), но именно мать с самого рождения вкладывала в сознание будущего воина фундамент для дальнейшего воспитания. А ведь бывало, что и приходилось, как встарь отбываться от врагов и брать в руки оружие. Один из примеров это оборона Моздокской крепости в 1774 г., когда маленькому гарнизону пришлось отбиваться от турецкого корпуса, который поддерживали многочисленные горские отряды. Вот как описывается это событие 11 июня был Духов день. Оставшиеся в Науре казаки со своими семьями и не занятые на службе солдаты во главе с полковником Савельевым находились в церкви. Вдруг со стороны пикетов прогремели выстрелы. Уже спустя полчаса станица была окружена восьмитысячным войском. Полковник
Савельев, опытный, закаленный в военных походах офицер, еще за несколько дней до нападения приказал обнести поселение большим валом с колючим терновником, разместить на нем редут и четыре орудия, а также укрепить ров рогатинами. Когда началась атака, Савельев лично руководил обороной. На подмогу небольшому числу
солдат и казаков, не успев переодеть праздничные сарафаны и платья, на вал,вооружившись серпами, вилами и косами, высыпали казачки. Крупная, седовласая, с морщинистым, перепачканным углем и сажею лицом, Федотья напоминала былинную ведьму. Пока полковник Савельев руководил казаками и солдатами, Федотья повела "бабью рать" с косами и серпами на вал, другим приказала
перетаскивать на место, где усиливался натиск врага, чугунные пушки. Не боясь свиста пуль и гиканья нападавших, рядом со старыми, закаленными воинами сражались женщины, нередко вступая даже в рукопашную схватку. В один момент враг почти прорвал оборону. Через ров полезли горцы. Положение спасла молодая казачка. Кинувшись на врага с косой, она перерезала одному из наподавших горло, отобрала ружье и немедля открыла огонь по узкому проходу, куда рвался неприятель. Двенадцать часов шел бой.
Во время Гражданской войны казачки тоже брали в руки оружие и сражались, защищая свои семьи.

И наконец, пример не столь далекий. В 1942 г. был сформирован Добровольческий казачий кавалерийский корпус, который стал известен, потом как 4 КККК им командовали сначала Кириченко, а потом Плиев. В бою под станицей Кущевской этот корпус полностью разгромил два горнострелковых полка Вермахта, а один, «Зеленая роза», был вырезан полностью. Корпус был сформирован из казаков добровольцев, но в большинстве это были казаки нестроевых возрастов (к тому времени почти все казаки строевых возрастов были уже призваны в РККА), а именно мальчишки от 13 до 17 лет, старики от 60 до 80 лет и женщины казачки в возрасте от 14 до 50 лет. И поверьте, что женщины там были не только санинструкторами и связистками, но на равных с мужчинами воевали бойцами сабельных эскадронов, артиллеристами, разведчиками, пулеметчиками, снайперами, саперами, даже танкистами. И 4 Кубанский казачий кав. корпус был не единственным.
Вот получается такой женский вопрос по-казачьи. И для казака бабы, простите, женщины, получается далеко не последнее дело. Просто у каждого, и у мужчины-казака, и у женщины-казачки, свое предназначение и свое служение.
Евгений Макаренко.

На заре возникновения вольного казачества казаки в большинстве своем не имели семей. Опасная и тревожная жизнь, которую они вели, совершенно не располагали к семейной жизни. Женщины и дети были большим бременем для воинственных мужчин. Но с течением времени, жизнь брала свое и удалые казаки начали обзаводиться женами.

И тут встал вопрос: где брать девушек? Своих вольных казачек было совсем мало, тогда и начали невест выбирать себе казаки с «ясырок» - вольных чужестранок, взятых в плен во время походов на Кавказ, Персию, Крым.

В то время Россия ни с одной страной не воевала так часто, как с Турцией, и длились эти войны на протяжении 16-18 столетий. А казаки, будучи одной из главных ударных сил в пограничной армии, всегда возвращались с богатой добычей: "тканями, шалями, украшениями, чеканной посудой из серебра, оружием восточной работы". И приводили турецких полонянок, которых и называли «ясырками». Воистину это были прекрасные трофеи.

Пленницы-ясырки в большинстве своем были мусульманками из зажиточных, богатых, а частенько и благородных семейств. Поэтому своим женским характером влияли на казака-воина в лучшую сторону и привносили в быт казачьих общин культуру и обычаи своих стран.

Женская рука в казачьих куренях наводила порядок, создавая уют. Казаки обращали в православную веру своих жен, и мусульманки: Надира, Заира, Дайра становились православными: Надеждой, Зоей, Дарьей.

Таким образом запорожские и донские казаки в большинстве своем женились на турчанках, терцы - на своих соседках чеченках и дагестанках, уральцы - на ногайках и сартянках, а вот сибирские «казаки-землепроходцы» - на туземках не женились. Они слали челобитные донским и яицким казакам, дабы те поделились своими полонянками. И братья-казаки выручали сибирцев, посылая им девушек.

Однако уже в 19 веке браки с ясырками стали редкостью. В казачьих общинах закрепилась тенденция жениться только на своих. Известно, что среди донских, запорожских, терских, уральских и иных казаков было зазорно жениться на не казачке. Да и нужды особой в этом уже не было, так как потомки турчанок, татарок, черкешенок обильно заселили вольные земли, дав миру народ на диво сильный, красивый и самобытный.

Следует также отметить, что пренебрежительное отношение к женщинам жестоко пресекалось в казацких общинах. К примеру, за изнасилование казака могли и казнить. Отношения между казаком и казачкой были равноправны и уважительны. А после гибели мужа жена имела полное право на его имущество и даже тогда, когда казака казнили свои же. Также она могла рассчитывать на пожизненную заботу общины.

Более того среди казаков бытовал обычай, благодаря которому женщина могла спасти осужденного на смерть казака за какие-либо провины, соглашаясь взять с ним брак. Так согласно исторической заметке, записанной Г.П. Надхиным в 19 столетии, узнаем:

"Молодого казака, приговоренного к смерти, подвели к плахе и начали зачитывать обвинительную печь. И когда палач уже готов был привести приговор в исполнение, из толпы вышла девушка и накрыла платком голову казака, тем самым давая знак, что она берет его себе в мужья и освобождает от казни."

Казачка - хозяйка на все руки мастерица

К чести женщины-казачки следует отнести их заботливость о чистоте своих жилищ и опрятность их одежды. Эта отличительная черта сохраняется и до сего времени. Таковы были матери, и воспитательницы грозных казаков старого времени.

"Казачка всегда была главная в курене, все хозяйство держалось на ней. Весь день и круглый год казачка работе – по дому, по огороду, в хлеву, на винограднике. Там, где нужно – вовремя прополоть, вычистить, полить, подвязать. Казачка успевала и сена накосить, и стены побелить, и кизяка заготовить. Да еще всю семью хорошо накормить-напоить. А потом придет время – нужно урожай собрать да сохранить: капусту заквасить, огурцы засолить, тёрн замочить, вишню высушить...

...Чуть присядет казачка – надо вязать пуховые платки и шерстяные носки, шить одежду для себя и для детей. По хозяйству на казака надежда плохая: то он на действительной службе, то на сборах, то призван по мобилизации. Но казачки никогда не роптали на свое положение, а во время изнурительной работы в жару, в пыли они ухитрялись оставаться красивыми и веселыми" .

А еще казачки всегда были веселы, если соберутся вместе, то сейчас же заведут песню.

Воинственные казачки

Обстоятельства, наполненные постоянной опасностью, войнами и восстаниями, исторически создали особый тип женщины - защитницы своего дома, семьи, интересов казацкой общины. Они были очень трудолюбивыми, самостоятельными, смелыми, выносливыми, отважными, знавшими любую работу - в том числе и мужскую.

Провожая мужей в походы, женщины-казачки брали на себя все обязанности и по хозяйству, и в воспитании детей, и в обеспечении пропитанием семьи. Жизнь в степи или же маленьких казацких станицах была полна тревог, опасностей и набегов воинственных соседей. Она закаляла казачек, делая их бесстрашными и храбрыми, им нередко приходилось браться за оружие, отражая набеги врагов.

А владели оружием эти удивительные женщины мастерски. История помнит множество подвигов, совершенных казачками. Так в 1642 году 800 женщин, наравне с казаками, отчаянно отбивались от турок в Азове. А в 1609 году София Ружинская, лично командуя 6000 казаков, взяла штурмом замок князей Корецких в Черемошни.

Удалой казачкой была и последняя жена Богдана Хмельницкого Анна Золотаренко. А жена фастовского полковника Семена Палия - Феодосия могла не только дипломатически принять послов и управлять хозяйством казацкого полка, а и повести в бой казаков.

Сестра полковника Ивана Доща принимала участие как конник в сражениях с поляками на Волыни, где и погибла. А еще нередко после кровопролитных схваток на полях боев находили тела убитых казачек, переодетых в мужскую одежду и бритых под казаков.

Качества воительниц казачкам прививались с детства. Так, до 13 лет девочки даже играли в одни игры с мальчиками. В них они постигали некоторые военные премудрости, например езду на лошади. Юные казачки могли не просто скакать верхом, но и управляться с каюком, ловко владеть арканом, луком и самопалом.

Знатные казачки из высшего общества

Время не стояло на месте, а вместе с ним и культура, и просвещение. И в высшем свете уже стали появляться прекрасные женщины - потомки бывших ясырок - смуглолицые красавицы, пленившие не только своей внешностью, а острым умом и особенным характером. Это первые графини из казачьего рода Дарья Денисова, А.П. Орлова-Денисова - дочери графа Платова, а также фрейлины императриц: Себрякова, Ефремова, Жирова, Карпова и многие другие. Все они окончили высшие учебные заведения, университеты, различные высшие женские курсы.

Однако какая бы горячая кровь не текла в жилах образованных казачек, их взляды оставались весьма консервативными и верными заветам старины. Всем им были чужды модные учения «народников» и революционные идеи. Высшим нравственным идеалом для потомков казачек был Господь, а из земных ценностей - семья и домашний уют. К слову, среди казачек-курсисток не было ни революционерок, а тем более террористок.

Известно, что казаки это те же русские, но не дает мне покоя описание казачек у классиков, у Шолохова. Такие они там яркие, гордые, бесстрашные. Среди знакомых есть только одна казачка. Родом откуда-то из Саратова, а в Москву приехала сразу после школы. Пробивная. Не сказать что красавица, но интересная. И походка очень ровная, осанка. Все, что говорит, делает, все очень искренне. Часто смеется и редко грустит. А уж ухажеров у нее пруд пруди! И она не просто дает за собой ухаживать, гуляет с ними. Имеет все, что движется, если, конечно, можно так сказать про женщину)) Любовников у нее было море, сейчас только один остался (это при том, что и муж имеется). Все ее любят, на край света идти за ней готовы. Короче, смотрю на нее и восхищаюсь - такой мне никогда не быть(А еще из одежды любит она шейные платки очень. Даже летом их носит постоянно. Они ей очень идут. Не знаю, может это просто модно у них, у казачек. А может, это я от моды отстаю) А у вас есть знакомые казачки? Что вы можете сказать о их внешности и характере? Как по-вашему, сильно они отличаются от прочих девушек и женщин?

Капелька йода

Нравится 1

В культуре любого сообщества неизбежно складываются идеальные или типичные мужские и женские образы, являющиеся, по сути, в своем сочетании, одним из проявлений системных связей, лежащих в основе организации данного сообщества. Собственно уже по одним только этим образам (присущим им характеристикам, знакам, символам) можно пытаться реконструировать эти системные связи, судить о структурных особенностях сообщества, их эволюции.

В этой работе мы попытаемся рассмотреть в самых общих чертах образы казака и казачки в их историческом развитии, представленные в разных источниках и отражающие взгляд и самих носителей традиции, и сторонних наблюдателей. Начнем с донского казака, ибо его образ отличается большей цельностью, а главное, с него собственно и начинается сама история донского казачества – сообщества, на первых порах, исключительно мужского, формировавшегося в специфических условиях Дикого Поля.

Маргинальный характер ранних казачьих сообществ выражался и в образе их жизни, и во внешнем облике самих казаков, старающихся подчеркнуть, особо обозначить свою противопоставленность статусной зоне. Вот как выглядели запорожские казаки, чья культурная модель была чрезвычайно близка донской, согласно описаниям, относящимся к XVIII в.: «Вал земляной, по виду не крепок добре, да сидельцами крепок, а люди в нем – что звери. По земляному валу ворота частые, а во всяких воротах копаны ямы, да солома постлана в ямы. Там палеевщина лежит, человек по 20, по 30-ти, голы, что бубны, без рубах, нагие, страшны зело… все голудьба безпарточная, а на ином и клочка рубахи нет, страшны зело, черны, что арапы, и лихи, что собаки: из рук рвут .

Казачья семья. Начало XX века. Архив школьного музея р.п. Нехаево

Исследователи отмечали, что «нарочитая бедность костюма была своего рода шиком у запорожцев» и считали, что такой внешний вид казаков был «результатом обстановки жизни козацкой в раннее время», а потом уже стал модой: «Воины ополчения русского, ходившего в 1572 г., смеялись над щегольским убором одного турецкого богатыря, состоящим из леопардовой кожи и страусовых перьев, которыми позже обыкновенно украшалась шляхта польская и старшина козацкая – и называли ее «святочною маскою» . О бедности одежды, как характерной черте запорожцев, свидетельствуют и многочисленные пословицы: «Козак – душа правдивая – сорочки не має»; «Сидить козак на стернi, тай штани латає, стерня його в спину коле, а вiн штани лає», «Прокляту матiр ма – нi сорочки, нi штанiв – одна клята сiрма» .

Очевидно, собственно казачье щегольство заключалось в том, чтобы пренебрегать приличиями и нормами той жизни, которая осталась за пределами Дикого Поля. Дикопольской норме вполне соответствовал страшный, звериный облик. И в таком случае нарочито бедная и небрежная одежда казаков также служила знаком и групповой принадлежности, и их отторжения от норм статусной территории.

В ветхую одежду облачались перед выходом в поход и донские казаки: «Идя в поход или на битву, старинные Донцы одевались в ветошь и брали оружие хорошее по доброте, но с самою бедною наружность; платье в таких случаях состояло из кафтана, зипуна, шаровар и шапки» . (Не случайно, видимо, и печатью Войска Донского, согласно преданию, существовавшей задолго до петровских времен, было изображение голого казака, сидящего на винной бочке).

А вот возвращение казаков из похода и в фольклоре, и в исторических источниках описано с помощью совсем иных эпитетов, их одежда поражает необыкновенной роскошью: «Нападая на Азов и ногайские улусы, а в особенности производя отдаленные поиски по морям Азовскому и Черному,… доставали они серебро, золото, драгоценные каменья, одежду, оружие, богатые азиатские ткани и разные товары. Из таких добыч делали платье, кто как мог, и как хотел, не наблюдая единообразия: один наряжался по-турецки, тот в платье старинного русского покроя, другой по-татарски, тот по-черкесски, по-персидски или по-калмыцки, даже на одном казаке бывала смесь одежды и оружия разных народов… » .

Возвращение из похода в символическом плане воспроизводило возвращение в статусную зону и непременно должно была сопровождаться демонстрацией успеха, победы, обретенной доли. Отсюда и описания почти театрализованного поведения разинцев в Астрахани после успешного Персидского похода, когда простые казаки поражали астраханцев роскошью своего одеяния, а сам Разин разбрасывал пригоршнями золотые монеты.

К этому времени на Дону произошли значительные изменения: казачья верхушка успешно осуществляла проект возврата из маргинальной зоны в статусную в качестве «царевых слуг». Постепенное превращение бывших изгоев в представителей привилегированного сословия приводило к изменению и символических способов фиксации нового статуса. В описаниях казаков этого времени уже отмечается, что они в любое свободное время «любили наряжаться и одевались в богатое платье» . В XVIII в. роскошь одеяния станет характерной чертой казачьей старшины, что хорошо видно, например, на иллюстрациях к известной книге А. Ригельмана о донцах . Отличительным знаком казачества в начале XIX в. станет военная форма, отдельные элементы которой казаки любили носить и в обыденной жизни. Известное щегольство, подчеркнутое бравирование, демонстрация мужественности и воинственности по-прежнему будут отличительным качеством мужчин-казаков.

Нередко казаки и их предводители сознательно работали над созданием страшного и агрессивного образа. Так репутацию дъявола получил и всячески поддерживал знаменитый войсковой старшина Бакланов, командовавший казачьим полком на Кавказе. Прозвище Джадал (дъявол) ему дали чеченцы за отчаянную храбрость и характерную внешность. Когда же, по рассказам очевидцев, чеченцы пришли к казакам и попросили показать им легендарного командира, Бакланов предстал перед ними с черным, вымазанным сажей лицом, дико вращая глазами и щелкая зубами . Сами казаки о Бакланове говорили: «Простота такая, что ничего не пожалеет, последнюю рубашку снимет и отдаст, а тебя в нужде выручит. Но на службе, братцы мои, держите ухо востро: вы не бойтесь чеченцев, а бойтесь своего асмадея: шаг назад – в куски изрубит» .

Обязательным атрибутом донских казаков были усы и борода. Вплоть до начала XX в. сохранится традиция их ношения в соответствии с возрастным и «служивским» статусом казака: накануне выхода на службу молодые казаки начинали отращивать усы, а носить бороду получали право только уже прошедшие воинскую службу. Согласно традиционным воззрениям, в усах и бороде заключалась жизненная, в том числе и сексуальная, энергия мужчины. Особое место отводится усам и бороде и в казачьем фольклоре .

Черты воинственности и определенной дикости проглядывают в характеристике, данной донскому казаку П.П. Свиньиным. Он путешествовал по России в конце 30-х гг. XIX в. и снабдил таким сопровождением опубликованный им в своих записках портрет казака: «Казаков можно отличить по огню, блистающему в их глазах, по быстроте, выказывающейся во всех поступках, в малейших движениях. Взгляните на этого молодого казака, изображенного на картинке с нагайкою в руке, неизменною его подругою, как острый томагавк в руках Американского дикаря, не менее страшного в сильной его мышце. На лице его выражаются смышлённость, догадка и смелость. Сии способности казаков приводят в удивление всех, кто имел их в своем распоряжении, и делают их зоркими и надежными стражами для войска…» .

В другом своем сочинении Свиньин отмечал, что распространяющееся между донцами просвещение «приметно смягчает их нравы», но еще в период войны 1812 г. наблюдателей удивляло в них «чудное соединение великодушия, мужества и жадности к добыче». «Беспристрастных наблюдателей» поражало то, что «казак презирал опасность для получения малейшей добычи и открывал свою суму для перваго нуждавшегося» . Далее Свиньин отмечал замечательную «вообще во всех казаках способность к изучению иностранных языков»: «В Сибири, на Кавказе они служат лучшими толмачами. Правда, что они немало пособляют себе догадкою» .

Свиньин отметил характерную для казачьей культуры открытость к инокультурным заимствованиям, легкость в усваивании других языков и традиций. М. Харузин. писал об этом применительно к XIX в., когда казачья культура активно вбирала в себя городские традиции. Особое казачье щегольство проявлялось в одежде, речи, манерах поведения .

Представление донских казаков о своего рода идеальном молодом казаке (еще не прошедшем воинской службы), дает свидетельство А.М. Листопадова. Описывая старинный свадебный обряд донских казаков, он воспроизводил такую сцену. На сводах-смотринах родители невесты знакомятся с женихом, рассматривают и расспрашивают его: «А што, молодец, умеешь ты водку пить ай трубку курить?». Жених отвечает по-военному:

— Никак нет!
— Молодец! А дратца умеешь?
— Умею!
— И то молодец! Дратца всякий бравай казак должон уметь, потому как служба казачья – боевая служба! – резонерствует какой-нибудь беззубый вояка, сломавший на своем веку не один-два похода» .

Казачья община уделяла пристальное внимание боевой подготовке будущих воинов: подростки и молодежь проходили через сложную систему военной подготовки, участвовали в игрищах, ристалищах, кулачных боях, конно-спортивных состязаниях. Все это, в купе с участием в настоящих военных компаниях накладывало отпечаток и на внешность казака-мужчины. Двойственный статус представителя военно-служилого сословия, вынужденного сочетать земледельческий труд с ратным, вся специфика военизированного уклада жизни казачества способствовали формированию особого типа характера, представления о котором дошли до наших дней.

Образ «истинного казака» по нашей просьбе воспроизводили участники этносоциологического опроса, который проводился в Серафимовическом районе Волгоградской области в 2007 г. В ответах наших респондентов выделялись такие характерные черты: вольнолюбивость, твердость и даже жесткость характера, спортивность и подтянутость, щегольство, активность в сексуальной сфере, четкая социальная позиция. Весьма различаются авто- и гетеростереотипы. Так трудолюбие, как характерную черту казака, отмечали сами представители казачества, в то время как неказаки подчеркивали свойственную казакам леность, склонность к праздности. Приведем примеры некоторых высказываний.

«Казаки – вольные и трудолюбивые»; «Мужественные люди, выносливые и трудолюбивые»; «Вольные люди, свободные, гордые, не любят, чтобы ими командовали»; «Если работать – то работать, если гулять – то гулять…»; «Казак – строгий, принципиальный, требовательный и ответственный»; «Казак – это вольный человек. Он старается быть независимым от власти. Мужчина – охотник, рыбак, воин, защитник своего края»; «Это вольные люди, живут так, как им нравится. Любят свободу, никому не подчиняются»; «Казак – твердый в убеждениях, целенаправленный, работящий»; Казак – это убийца, это турецкое слово, они турок били сильно»; «Природа большое значение имеет в характере человека. Здесь очень жесткая природа. И характер у людей с горьковатым вкусом. Они – жесткие, жестче, чем кубанцы. Они обязательно добиваются своего, более самостоятельные. Каждый в себе имеет свое «я»; «Казака по повадке узнаешь. Повадка осталась. Они за словом в карман не полезут, не будут оглядываться на авторитеты. Правду-матку в глаза режут»; «Вольные люди, у них свобода слова, свобода во всем. Это особый народ. Казак – волевой, характерный»; «Казак – воинственный, любит крепко выпить и подраться»; «Казак – это в грудь стучит: «Я казак!», сам в шерстяных носках, в галошах. Свое гнет, хоть и мало что получается. Они – самодуры, если настоящие казаки» (мнение женщины-казачки).

Специфика распределения гендерных ролей в казачьей семье и общине нашла отражение в противоречивости оценок домовитости и трудолюбия мужчины-казака и его приверженности принципам «семейственности». Так утверждения о трудолюбии казаков сочетались с такими мнениями: «Казак – свободный человек. Может гулять, глазки на сторону глядят. Может обижать жену, но любит ее. Любит семью, но гуляет. Любит общество, компанию, петь, гулять. Редко какой казак трудолюбивый. Он все время выезжает на женских плечах. Мой муж помогал мне хату мазать, так ему говорили: «Тю, ты не казак…»; «Мужчина-казак любит покрасоваться, погарцевать на лошади, на машине. Они ленивые»; «Они вот работали: сено косили, копнили. И воевали они. Мужик, он делает черновую работу, а казак не делает черновой работы, он пашет, косит. А мужик и тесто ставит и испекет, сами мазали глиной. А казак знает – на лошадях прокатиться, шашкой помахать. Казак погулять любит, и по бабам ходит. Вот он и глядит, чтоб все на нем порядком было, чтоб казачка на него смотрела. Ему что ни скажешь сделать, он говорит: «Это не казачье дело»; «Казаки черной работы не делали. Женщины за них больше делали. Это мужики хаты мазали, а казаки – нет»; «Резкие они – мужчины, а женщины кроткие, им подчиняются. И в семье у них уважение друг к другу. Жена подчиняется мужу, младшие подчиняются старшим»; «Они никогда не будут под женским игом. Это волевой, непослушный народ. Пусть плохо, но он все равно по-своему будет делать»; «Казак должен ходить гулять, водку пить, жену любить. Ну, и вольные, конечно…»;

Характеристика внешнего облика «типичного казака» представлена следующим образом: «Вот выходит казак, он сначала посмотрит на себя – вот фуражка, чуб. Потом ниже смотрит – чтоб портупея, пояс, ниче ни криво»; Казаки были обрядные. Они себя обхаживали, глядели, как они выглядят»; «Если усы громадные, то — казак»; «Он – на коне, с чубом, с песнями»; Казак – он гордый, он в форме, видный мужчина, статный»; «Казак – среднего роста, кряжистый, с усами, матерщинник, дебошир и забияка».

Приведем несколько примеров характеристик казака, данных теми, кто не принадлежит к казачеству: «Казак – лишь бы поспать и поблядовать. Казачки работают всю жизнь, а казак: «Вдруг», — говорит, — «завтра война, а я уставший…»; «Мужчины-казаки очень разгульного типа, гуляли со слабым полом»; «Казак – это самодур. У них лошадь на первом месте. Много лошадей. Ушли в степь с лошадьми – казакуют…»; «Гордый народ, с высокой самооценкой. Если он сказал «да», значит – «да». Свою точку зрения будет отстаивать. Хорошо, что упрямые. В Тверской области (откуда родом респондентка – М.Р.) мужики ленивые, не то, что эти. На такой жаре, надо работать – будут работать. В основном все знают, что происходит в государстве. Все смотрят «Вести», «Новости». Знают, кто министр обороны. Все грамотно разговаривают на эту тему. Если казак– есть в них жилка, нет в них лени. В Тверской области не видно, чтобы муж помогал жене, а здесь мужчина может взять тяпку и помочь».

Последняя характеристика принадлежит молодой женщине и разительно отличается от мнения большинства, в том числе и самих казаков.

Преобладающее большинство записанных нами характеристик воссоздает облик казака-мужчины, сильно ориентированного на интересы, выходящие за грани семейной, домашней сферы (пренебрежение к домашней работе, трудовая сфера связана с пространством вне дома, активная презентация жизненной и социальной позиции и пр.). Во многих, записанных нами характеристиках, подчеркивается также специфичность гендерных практик у казаков, в частности особая активность казаков-мужчин в сексуальной сфере и склонность к адюльтеру.

Последнее обстоятельство также имеет непосредственную связь с историческими традициями казачества, гендерная специфика которого складывалась еще в ранний период истории — период вольных братств. Для этого времени характерен чрезвычайно низкий статус женщин, сочетающийся с высокой степенью сакрализации гендерных отношений, особенно в сексуальной сфере. Отсутствие на Дону в этот период производительной сферы приводило к низведению женщин до положения наложниц, жизнь которых ценилась очень мало. Маргинальный характер ранних братств обуславливал и маргинальный статус женщин, что нашло отражение и в фольклорных текстов:

«Петухи – казаки донские,
То-то молодцы да удалыи:
По многу жен оны содержат,
По три жены да по четыре,
Инои до целого десятка,
А всех нарядити он умеет,
Всема разрядити разумеет,
Не так, как на Руси у мужа,
Одна его бажоная женушка,
И той нарядити он не умеет,
На работу разрядити не разумеет.
А курица – последняя птица,
Кто ни ею да поймает,
Всякой в дыре да ковыряет,
Все из яйца бедну пытает…» .

«Нарядной» и абсолютно бесправной предстает женщина и в других фольклорных текстах. Она – нередко часть дувана и при этом ценится не высоко. М. Харузин, анализировавший положение женщин в ранних казачьих сообществах, резюмировал: «… женщина в глазах казака была почти только невольницей, рабой, вещью, предметом купли-продажи и мены и объектом для излияния своего дикого гнева…» .

Многие исследователи писали о свойственной запорожским казакам мизогинии. Р. Богдасаров отмечал, что запорожцы, строго соблюдая принцип безбрачия, особо почитали Богородицу (как Деву непорочную и как мать Божию), полагая, что это обстоятельство можно считать обратной стороной казачьей мизогинии . На Дону праздник Пресвятой Богородицы почитался как общевойсковой. Многие исследователи отмечали свойственный для казачества культ матери. В то же время женщина-жена и в более поздней традиции нередко предстает как змея-изменница или во всяком случае – не слишком верная. (слезы

В XVII в. на смену безбрачию пришел брак, строго регламентируемый мужскими сообществами. По мере распространения на Дону производящих отраслей хозяйства существенно изменялось положение женщин, возрастала их роль в семье. Специфика военизированного уклада казачьей жизни предопределяла легкую смену мужских и женских ролей и функций. Известно много преданий о том, как в случае нападения врагов на казачьи городки, женщины надевали мужское платье и «сражались у полисадов и плетней» .

Судя по материалам XIX в., в семейном быту донских казаков в это время устойчиво сосуществуют и развиваются параллельно две тенденции: с одной стороны, происходит усиление патриархальности семьи (деспотическая власть мужа-хозяина, подчиненность младших старшим и женщин – мужчинам), с другой стороны, становится все более значимой роль жены-матери-хозяйки в семейной жизни, особенно в период пребывания мужчин на службе, (тенденция, наметившаяся еще в период становления на Дону «семейственности»).

По словам П. Никулина, полноправной хозяйкой казачка бывала «только в то время, когда проводит мужа на службу». При этом исследователь отмечал, что во время пребывания хозяина-казака дома он, хотя распоряжается сам всеми домашними делами, но обязательно во всем советуется с женой («без нее в важных случаях он ничего не начинает делать») . Ему вторил С. Номикосов, писавший, что на Дону «мужчина и женщина пользуются почти полнейшею равноправностью, что обусловливается тем, весьма важным, обстоятельством, что казачка в отсутствие мужа ведет свое хозяйство сама и поддерживает дом» .

Совсем другое мнение по этому вопросу высказала активистка женского движения на Дону В.А. Зубова в докладе, прочитанном в 1909 г. на 1-м Всероссийском женском съезде. Она говорила об ужасах положения казачки в патриархальной семье, ее чрезвычайно забитом положении. В то же время она отмечала, что «среди казачек создался особый тип женщин»: «Это непокорные, смелые натуры, которые не хотят примириться с гнетом семейной обстановки, стремясь жить по-своему и отваживаясь до открытого протеста против семейных уз, смело заявляя о своем праве любить, кого хочется .

Признавала В.А. Зубова также, что на Дону женщина-казачка «пользуется, в силу условий, большею самостоятельностью; ея положение лучше, чем женщины внутренних губерний». Однако далее не без горечи заявляла: «но это «лучше» донских женщин напоминает корку черствого хлеба, когда совсем нет его». Далее в докладе говорилось о такой специфической черте семейных отношений на Дону, как особое, совершенно трепетное, отношение казака к матери .

Частые и долгие отлучки мужчин-казаков в сочетании с традиционно терпимым отношением казачьих общин к внебрачным связям способствовали формированию специфических стереотипов поведения казачек, накладывал отпечаток на их внешний облик. В период пребывания мужей на службе женщины ни только выполняли большинство традиционных мужских функций, но и обладали известной свободой поведения: «Донские казаки служат то в Польше, то на Кавказе, то в Финляндии. Дома хозяйничают их жены; они сами косят сено, мечут его в скирды, убирают хлеб. Даже часто ездят верхом, как их мужья. Много работы, много трудов терпят казачки! Зато в праздник – отдых; отстряпалась себе, пообедала, выспалась и – на «улицу» (казаки еще говорят «танок»). Там веселье, девки водят карогоды, нарядные парни… В сердце бедной женщины идет мучительная борьба. Кончается оно обыкновенно известно чем…» .

Этнографические материалы и художественные произведения о казачестве воссоздают яркий образ казачки-жалмерки, пользующейся значительной свободой в сексуальных отношениях. Впрочем, подчеркнутую эротичность, женственность отмечают они и у замужних казачек . Идеалом красоты признается женщина белолицая, чернобровая, с густыми и длинными волосами. Неслучайно, в этнографических источниках так часто приводятся рецепты отбеливания лица и ращения волос, используемые женщинами-казачками .

Все перечисленные характеристики «типичной казачки» нашли отражение и в свидетельствах наших респондентов: «Казачка день и ночь на огороде, с детьми, все на ней.»; «Казачка – своенравная, не уступит»; «Женщины-казачки трудолюбивые, а мужчины больше командовать любят»; «Казачка – с норовом, злая»; «В казачке главное – терпимость»; «Казачка – она темпераментная, плясунья и певунья»; «Казачки все умеют делать, и за мужчину, и за женщину»; «Она самолюбивая. Гордая какая-то»; «Казачки – они хозяйки, приветливые и матюкливые. «Казачка без мата, как щи без томата» Кто не матюкается, те – бледные…»; «Казачка – все сама, все на ее плечах (он же воюет). У нее выдержка, непоколебимость, не признает авторитетов. Они сами мужиками командовали»; «Казачка – очень боевая, они и сейчас решают все»; «Казачка в горящую избу войдет. Они сильнее, чем казаки»; «Хозяйка. Хранит песни и обычаи, свои женские хитрости передает детям. Она – на все, и женскую, и мужскую работу умеет делать»; «У казачки тяга к общественной жизни: собираться, петь песни. И очень трудолюбивые. Он воюет, а они и пахали, и сеяли»; «Казачка могла сама принимать решения. И курицу зарубить, и свинью зарезать, если мужчины нет дома»; «Казачка казаку ни в чем не уступит: и скакали, и пасли, и на скачках может обогнать».

Внешний облик «типичной казачки» в наших опросных листах представлен следующими характеристиками: «Казачка – это шикарные волосы»; «Они чистюли»; Казачки очень красивые» (мнение не казака); «Казачка – настойчивая и уверенная. Даже по походке это видно, даже маленькую девочку. Даже походка уверенная»; «Она статная, красивая и гордая»; «Казачка женственная и работящая»; «У нее прекрасные волосы, она красивая и работящая»; «Следит всегда за собой».

Весьма показательно, что образ донской казачки в ответах наших респондентов, как правило, более комплементарный, чем образ мужчины-казака. По-видимому, на формирование такой позиции большое влияние оказали трансформации XX в., когда женщины на Дону превратились в истинных хранительниц казачьих традиций, взваливших, к тому же, на свои плечи и социальные, и житейские тяготы.

Отметим также, что большое влияние на формирование идеальных мужских и женских образов донских казаков оказали произведения М.А. Шолохова, а также их экранизации: «У меня представления о прежних казаках ближе к «Тихому Дону» склоняются, шолоховские образы. Казачка все делала по хозяйству. А он доставал что-то вне дома. Он вроде бы внешне руководил, а на самом деле всем она на деле управляла»; «Я их образы больше по фильмам знаю. Казак, если по кино, вот Гришкин отец – настоящий казак. Жесткий. А казачка – бой баба»; «Я смотрю по фильмам: у меня у самой характер казачий»; «Казак, как говорил Шолохов, должен переплывать Дон, гулять хоть раз от жены и скакать на лошади. И погулять любит, и шашкой помахать»; «Казаки, смотря по «Тихому Дону», работали, пахали, воевали. Как они говорили: нам вонючая Русь ни к чему. Вот Гришка, Пантелей Прокофьевич – казаки». Многие идеальной казачкой называли шолоховскую Аксинью.

И, наконец, последнее замечание: большинство наших респондентов отмечало, что образы типичных казака и казачки остались в прошлом («Тогда были казаки. А сейчас у меня скептическое отношение».). Многие об этом сожалели.

Примечания и литература

Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (грант № 06-01-00597 «Социокультурные трансформации на Дону и их отражение в исторической памяти донских казаков»), а также в рамках подпрограммы «Потенциал модернизации казачества Юга России как социокулшьтурной группы» (ЮНЦ РАН) Программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Адаптация народов и культур к изменениям природной среды, социальным и техногенным трансформациям».

Исторические песни XIX в. Л., 1973. С. 92; Стариков Ф.М. Краткий исторический очерк Оренбургского казачьего войска. Оренбруг, 1890. С. 150-151.

Свиньин П.П. Картины России и быт разноплеменных ея народов, из путешествий П.П. Свиньина. СПб., 1839. Ч. 1. С. 249.

Свиньин П.П. Донские казаки // Литературное прибавление к г. «Русский инвалид». 1839. № 6. С. 116.

Там же. В подтверждение последнего утверждения Свиньин воспроизвел сцену, наблюдаемую в Париже в период заграничных походов русской армии. Донской казак хотел купить хлеб и знаками показывал француженке, что ему нужна половина большого хлеба. Француженка, взяв нож для резки хлеба, спрашивала: «Comme-ca, monsieur?». На что казак отвечал: «Да, мадам, комса, и еще полкамса!»

Харузин М. Сведения о казацких общинах на Дону. Материалы для обычного права. Вып. I. М., 1885. С.

Об уральских казаках так писал Паллас: » Женский пол также любит увеселения и, кажется, что имеет склонность к щегольству и любви» (см.: Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Уральское войско. Ч. I. СПб., 1866. С. 9).

Косметические средства, изготовляемые казачками в домашних условиях, чрезвычайно разнообразны. Только мази для отбеливания лица имели названия: «варенка», «жировка», «сатура»; их рецептура также очень разнообразна (различные варианты сочетания сулемы, вазелина, сока виноградных листьев, бараньего жира или свиного сала, селитры). Лица отбеливали также «откидным» молоком, листами хрена и паслена. Для чернения бровей использовали печную сажу («сапуху»).