Чего хочет Бог от настоящего мужчины? Каков должен быть православный муж.

По учению Священного Писания, главенство мужа в семье - не тирания, не уничижение и угнетение, а деятельная любовь. Мужеский пол и женский, все вы одно во Христе Иисусе (Гал. 3, 28). Муж, как глава жены и семьи, не должен унижать себя недостойным поведением или обращением, стараться освободиться от бремени забот и трудов, которые он должен нести на себе по суду небесного правосудия, сваливать на жену все эти заботы и труды, оставляя за собой одно право: приказывать и господствовать, но и не продавать своего главенства по малодушию (слабохарактерности) или по страсти, ибо это срам для мужа (Сир. 25,24; 9,2), а внутренней борьбой, самоисправлением уничтожать безпорядок жизни семейной. Апостол предписывает ему благоразумную любовь к жене; оказывание чести "дабы не было вам препятствия в молитвах,.. чтобы наследовать благословение" (Петр. 3; 7, 9). Любовь должна быть трезвой - не столько ради жены, сколько ради повиновения Господу (Кол. 3, 18).

Власть, дающаяся Евангелием, обязывает мужа так любить свою жену, как Христос возлюбил Церковь и предал Себя за Нее (Еф. 5, 25). По закону, данному нам Самим Спасителем: кто выше поставлен над другими, тот больше обязан служить им. "Кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий — как служащий" , — сказано в Святом Евангелии (Лк. 22, 26) и "кому дано много, много и потребуется, кому много вверено, с того больше взыщут" (Лк. 12, 48). Стало быть, власть — это обязанность, возложенная Богом, которую должен нести человек для блага других, — это служба, и тем труднее и тяжелее, чем она выше.

Муж — господин в доме, значит, он первый отвечает перед Богом и людьми за все, что делается в доме, и хорошего и худого. Пример ему, как он должен пользоваться своей властью, указан во Христе: "муж глава жены, как Христос Глава Церкви (то есть христианского общества)" . А вспомните, на какие труды, унижения, страдания и смерть предал Он Себя за Нее, как Он заботится о Ней и бережет Ее!

Муж — глава жене, а жена - тело, значит, он главный сберегатель ее. "Тело отдает в услужение главе руки, ноги и все прочие члены; а глава заботится о теле, посвящая ему все свое разумение. Нет ничего лучше такого супружества..." , - пишет Иоанн Златоуст. Дело мужа — служить для благополучия семьи, заботиться о ее благе, устраивать ее счастье. Дабы она была свята и непорочна. Он поставлен выше, старше жены, стало быть, он должен подавать ей пример во всем добром. На это от Господа ему дано больше по сравнению с женой сил и, пожалуй, умения, в этом он давал обещание перед Крестом и Евангелием, когда венчался, во всем этом с него Бог потребует на суде Своем строгого отчета.

Муж — глава жены, но жена дана ему не в рабыни. Сам Спаситель, Глава Церкви, зовет христиан не рабами, а Своими братьями, друзьями. Что такое жена для своего мужа? Это собственное его тело, единая с ним плоть, — как сказал Господь. А кто же не бережет своего тела? Кто станет свою плоть ненавидеть? Уж если, по закону Христову, христианин должен любить всякого постороннего человека как самого себя, то не должен ли он больше себя самого любить ту, которая ближе всех к нему, — свою жену, с которой Господь соединил его неразрывной связью, самым тесным союзом? Бесчеловечно мучить и тиранить других, а быть мучителем, тираном жены своей — это безумно совсем. Жена — подруга в жизни, товарищ мужу. Вместе соединял священник их руки, когда венчал их, из одной чаши пили они тогда благословленное вино, на одной подножке стояли. Не в жене ли своей больше всего и следует мужу находить отраду для себя в жизни? Не должна ли самая тесная дружба и согласие связывать его с ней?

"Мужья! оказывайте женам своим честь, как сонаследницам благодатной жизни", — учит слово Господне. Жена не служанка для мужа, а помощница в трудах и заботах его, хозяйка дома. С кем же ему прежде всего и вести совет, как не со своей женой? Кому больше довериться, как не ей? Жена оставила ради мужа Родной дом, который вырастил ее, вышла из-под родительской заботы, ласки и защиты, чтобы отдать себя мужу, ему она вверила себя, его защите поручила себя, от него надеется и ждет себе счастья. Жена — мать детей, если Бог благословит ее с мужем такой благодатью. Каких страданий стоит ей одно появление их на свет Божий! Сколько тягостей, болезней, трудов ей нужно перенести, чтобы вскормить и выходить ребенка! Про то ведомо только матерям. За одно это заслуживает она неоспоримое право на уважение.

Мужу не следует забывать об особенностях женской натуры, которые могли бы подсказать ему, как он должен обращаться со своей женой.

Жена слабее мужа, стало быть, ей обязан муж оказывать снисхождение, если и заметит в ней какие-то недостатки или слабости; как говорится в Священном Писании: "бережно и благоразумно обращаться с нею, как с сосудом слабейшим" . Стыд и позор тому, кто обижает слабого, а уж тем более самого близкого — жену. "Муж, подражай во всем Христу. Хотя бы и множество грехов сделала против тебя супруга твоя, все отпусти и прости; хотя бы ты взял ее неблагонравною, исправь ее добротою и кротостью, как и Христос — Церковь. Он не отвергает и не отстраняет Ее от Себя, но постоянно врачует и исправляет. Если будет в жене какой-нибудь порок, то не ее отвергай, но истребляй этот порок. Хотя бы она не получила никакой пользы от нашего наставления, мы получим от Бога великую награду за терпение, за то, что по страху перед Ним мы оказывали такое терпение, кротко переносили злобу ее и держали ее, как член своего тела" . "Злая жена есть бич за грехи", - пишет святитель Иоанн Златоуст. "Если замечаете какие недостатки и пороки друг в друге , - говорит святой Григорий Богослов, - будьте терпеливы и любомудренны - вы, принявшие на себя иго брака. Видишь ли, что жена прикрасилась или подкрасилась — сотри; или у нее язык предерзливый (дерзкий) - уцеломудрь; если смех непристойный - сделай скромным; если замечаешь неумеренность в издержках и питии - ограничь; если неблаговременные выходы из дома - положи преграду; если рассеянный взор - исправь; но не отсекай, не отлучай от себя поспешно, ибо неизвестно, кто подвергается опасности отлучающий или отлучаемый" .

А святой Иоанн Златоустый пишет: "Жена чувствительнее мужа ко всему, значит, и подход к ней требуется нежный и ласковый, а не суровый. Иногда для жены бывает неприятно не то, о чем даются указания, а то, с каким это делается видом и каким тоном" .

Апостол внушает мужьям быть снисходительными к женам, когда тем случится в чем-либо не угодить им. Если же жена всегда старается делать так, как желает муж, то муж, когда заметит какое упущение или недосмотр, благоразумно поступит, если не подаст и вида неудовольствия; и когда необходимость заставит исправить или сделать замечание, то он сделает это так, чтобы жена и не заметила, что делается ей замечание, а что только идет рассуждение о лучшем порядке дел, в которых и она принимает участие и прилагает свои суждения.

"Мужья, любите своих жен и не будьте к ним суровы" , — учит слово Господне (Кол. 3, 19). Огорчение, которое мужу кажется малым и неважным, для жены — тяжело и больно. Муж должен проявлять терпеливую заботливость и внимание к жене, к ее ежедневным домашним делам и не огорчать своим равнодушием ту, которая встречает его с лаской и своим участием рассеивает все дневные неприятности.

Жена стыдливее мужа. Значит, и здесь мужу следует дорожить в ней этим чувством, беречь его в ней, не оскорблять его неприличием: потеряй женщина стыдливость, — она сделается отвратительна. "Муж да будет к жене своей не надменен, не горд но милосерд, щедр, желающий нравиться только жене своей и ласкать ее почтительно, старающийся быть ей по душе, не наряжающийся с тем, чтобы уловить собою другую какую-нибудь (женщину)... Красоты, данной тебе от природы Богом, не разукрашивай, но умеряй ее перед людьми, не употребляй и изысканной одежды на обольщение, (чтобы) не привлечь к себе тех женщин, которые таким образом уловляются или уловляют, чтобы не прельстить кого собою и не увлечь и чтобы вследствие этого не оказаться наследником горя, жестокого наказания и вечной смерти от Бога" . (Апостольские постановления, 1, 3. С. 3-7). "Не старайся нравиться другим более, нежели жене своей, иначе и жене подашь пример бесстыдства" ,- учит святой Григорий Богослов. Муж должен весьма блюсти себя, чтобы своим поведением - пренебрежением или вольностью в обращении не повредить жене, не развратить ее.

Сердце жены мягче, нежнее: добром и лаской на него легче и скорее подействуешь. Муж - убийца, если смиренная и кроткая, целомудренная и благочестивая жена становится у него рассеянной, своенравной, злоязычной, потерявшей скромность и страх Божий, озабоченной только нарядами и желанием нравиться другим. Иоанн Златоуст выводит такое наставление: "Итак, любить есть дело мужей, а уступать — дело жен" .

Если муж — глава жены, ему следует быть главой прежде всего разумной, ведь голова для тела важнее и почетнее прежде всего своим разумом. Так пусть же он, используя все силы ума, поймет, что уважением и лаской он приобретет от жены полную преданность, что сердце человека призывают любовью и мягкостью, а не страхом и суровостью. Именно он, как хозяин и глава семьи, обязан в первую очередь устроить семейную жизнь так, чтобы счастье жены и детей стало бы и его собственным счастьем.

Муж в семье - глава семейства он отец для своих детей.

Образ отца предстает перед нами со страниц Священного Писания.

"Поразил Господь дитя, которое родила жена Урии Давиду, и оно заболело. И молился Давид Богу о младенце, и постился, и, уединившись, провел ночь, лежа на земле (2Цар. 12, 15-16).

"Иаир, увидев Его, падает к ногам Его и усилено просит Его, говоря: "Дочь моя при смерти; прииди и возложи на нее руки, чтобы она выздоровела и осталась жива" (Мк. 5, 22-23).

"Господь положил закон в Израиле, который заповедал отцам нашим возвещать детям их, чтобы знал грядущий род, дети, которые родятся, и чтобы они в свое время возвещали своим детям, — возлагать надежду свою на Бога, и не забывать дел Божиих, и хранить заповеди Его" (Пс. 77, 5-7).

"Я избрал его (Авраама) для того, чтобы он заповедал сынам своим и дому своему после себя ходить путем Господним" (Быт. 18, 19).

"Отец мой учил меня, и говорил мне: да удержит сердце твое слова мои; храни заповеди мои, и живи" (Притч. 4, 4).

"Кто любит сына, тот с детства наказывает его" (Притч. 13,25).

"Наказывай сына своего, доколе есть надежда" (Притч. 19,18).

"Наказывай сына твоего, и он даст тебе покой, и доставит радость душе твоей" (Притч. 29, 17).

"Есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец?" (Евр.12,7).

"Если же кто о своих, и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного" (1Тим. 5, 8).

"Что слышали мы и узнали, и отцы наши рассказали нам, не скроем от детей их, возвещая роду грядущему славу Божию и силу Его, и чудеса Его, которые Он сотворил" (Пс. 77, 3-4).

"Положите сии слова Мои в сердце ваше и в душу вашу,.. и учите им сыновей своих,.. дабы столько же много было дней ваших... я предлагаю вам благословение, если послушаете заповедей Господа, Бога вашего..." (Втор. 11; 18, 21,27).

Во всех приведенных словах перед нами встает образ мужа, отца, образ главы дома своего.

Сильный пол, который не проявляет своих должных качеств, — предмет частых обсуждений на страницах печати, в Сети, в частных беседах. Одна из примет времени.

Так правда ли, что мужчина отказывается выполнять традиционную роль и теряет качества мужественности? Или это женщина, наоборот, становится более независимой, требовательной, меньше склонна прощать и терпеть мужское главенство над собой? Или, может быть, оба растеряны и не могут прийти к равновесию? Или время так сильно меняется и меняет нас, что пора перестать вздыхать ностальгически по настоящим мужчинам, а привыкать к новым ролям?

Патриархальный мир не давал поводов усомниться в преимуществах сильного пола. Мускульное усилие и выносливость определяли успех в работе. На мужских плечах лежала обязанность пропитания и жизнеобеспечения. Крепкие кулаки и бойцовский характер обеспечивали защиту и безопасность. По сравнению с теми временами сегодня жизнь среднего горожанина протекает как бы на другой планете. Работа не изнуряет, а образ деятельности мужчины и женщины примерно одинаков. Усредненные единицы действуют на рынке труда, проводят досуг за общими развлечениями, покупают, едят, носят, читают и обсуждают приблизительно одно и то же. Отличительные мужские черты уходят на второй план, и теория гендерного равенства, стилистика унисекс и бюрократические наименования «родитель № 1, родитель № 2» в подобной модели жизненного устройства для многих уже не выглядят чем-то вопиющим и странным. Что говорить, переноска мужчиной чемоданов при отправке в отпуск и навеска трех полок на кухне и в детской — недостаточный повод для ощущения им своей мужской гордости и исключительности…

Современность приобретает черты антиутопии, «дивного нового мира». Особенность антиутопии — это искусственные, вымышленные ценности, которым приносятся в жертву ценности и интересы естественные, подлинные. Очертания общества «Матрицы» всё более явственно проступают через окружающие события и явления. Ведь если согласиться с тем, что проявления мужественности неактуальны и настоящий мужчина уступает место представителю техно-цивилизации, самодостаточному и прагматически мыслящему, не делающему различия между Божиим творением и виртуальной вселенной, предпочитающему своей природной идентичности фантазии на темы трансгендера и биотехнологий, — если только признать всё это вместе с логикой развития современного социума за объективное и неизбежное, тогда придется сделать закономерные, но катастрофичные выводы. Придется признать, что мы сами исключаем из своей жизни, сдаем в утиль обширнейший и важнейший массив проявлений, мыслей, идей, чувствований, означающих взаимное дополнение мужского и женского, их встречу, узнавание гармонии, Божиего замысла, вечного во временном, совместный труд, преодоление, благодарность, отцовскую и материнскую любовь, продолжение в потомках.

Итак, что есть настоящее, подлинное в мужском образе? Какую роль играли представления о мужественности в различные исторические периоды и в разных культурах?

«Настоящий мужчина» взглядом истории

В Древней Элладе «настоящий мужчина» проводил время в общественных занятиях: политических и философских диспутах, на спортивных зрелищах, в увеселениях с друзьями. Он уделял мало внимания жене и семейным делам. Отношение к женскому полу было в целом утилитарным. Женщин было принято ценить за внешние данные, красивыми женами хвалились наравне с обладанием породистыми лошадьми. Вступление в брак представлялось более общественным актом, нежели проявлением любви.

Древность не была сентиментальной. Патриархальный порядок в своем полном значении — суровая, бесчеловечная система отношений и правил, строгих к женщине и менее строгих к мужчине. Перед лицом закона женщина оставалась как бы постоянно несовершеннолетней, сначала принадлежа отцу, а затем мужу, с которым отец заключал брачный договор. Она редко имела гражданство и право свидетельствовать в суде. Глава дома единолично распоряжался имуществом, даже тем, которое составляло приданое жены. Он определял порядок наследования и статус детей как законнорожденных.

Жены производили потомство, наследников рода, и проводили жизнь затворниц. Мужчина мог прибегать к услугам гетер или сожительствовать с рабынями. Понятия мужской верности не существовало, развод происходил по одному пожеланию мужчины.

Сходных взглядов держались и римляне, но только увлечениями своими они имели войну, государственное управление и юриспруденцию. Плутарх описывает сцену развода, когда друзья увещевают главу дома: «Разве она не целомудренна? Или нехороша собой? Или бесплодна?», — тот же в ответ указывает на башмак: «Разве он нехорош? Или стоптан? Но кто из вас знает, где он жмет мне ногу?»

Позже, в Средневековой Европе, роли мужчины и женщины кардинально меняются. Культ Пресвятой Девы способствовал идеализации женского образа, и служение даме сердца образовало особую культуру куртуазности (от франц. courtois — учтивый, вежливый). Кодекс чести рыцаря включает не только смелость и доблесть в бою, но и светскую утонченность, галантность, овладение такими искусствами, как танцы или сложение стихов возлюбленной. В этот период похвальным считается служить женщине, выражать свое восхищение, посвящать ей подвиги, искать похвалы от нее и даже считать себя вассалом возлюбленной. Рыцарь хранит абсолютную верность, несет на щите инициалы своей госпожи и бережно хранит платок, к которому прикасались ее губы. Впрочем, куртуазность не отменяет зависимого положения женщины в семье и доме. Трепетные воздыхания, ухаживания, показной альтруизм — декорация, затеняющая действительность жестокой эпохи и ее повседневную «прозу жизни».

В одних культурах мужественность означает эмоциональную сдержанность, суровость и непреклонность. Если германец или скандинав питает привязанность к чему-то и воспевает что-либо в своих песнях, то, скорее всего, предметом этой любви окажутся меч, боевой конь и ладья. Оба верят в то, что мир жесток, а удача выбирает сильнейшего. Даже в Валгалле, «чертоге мертвых», не прекращается вечная битва — утеха для воина.

Южане, представители средиземноморских народов, напротив, темпераментны и многоречивы. Удалому испанскому идальго не вредит «аррогансиа» — шумная самопрезентация, хвастовство, бравада, гордыня, зазнайство. Скорая перемена настроений, вспыльчивость и некоторое легкомыслие, с которым идальго рассуждает о жизни, сочетает проявления пламенной, фанатической религиозности с тяготением к более приземленным предметам — вину, отдыху, женщинам, веселью, — они рассматриваются как подтверждения его искренности и встречают симпатию у представительниц противоположного пола.

Знакомясь с историей эпох и народов, мы не находим единого стандарта характера и поведения «настоящего мужчины», но множество образов и представлений. Однако всюду, с небольшими видоизменениями, действует единый архетип мужественности, означающий смелость, защиту, физическую крепость, волевое усилие и обладание, закрепляющий патриархальное доминирование мужского пола над женским.

Мужчины — слабый пол?

Был ли патриархат единственной формой и требуется ли «настоящему мужчине» превосходство над женщиной? Одна из теорий гласит, что мужчины некогда могли быть слабым полом.

В середине XIX в. ученых заинтересовал тот факт, что наиболее древними на земле являются религии женских божеств. Изображения богини-матери встречаются в Древнем Египте, Шумере, Ассирии, Индии. Из этого швейцарский юрист Иоганн Бахофен сделал вывод, что женщине в упомянутую эпоху могла принадлежать властная роль. В системе матриархата права мужчины были ограничены, и на его долю выпадали обслуживающие функции. Правда или нет, но если бы гипотеза Бахофена нашла подтверждение, исторически мы имели бы дело с разными трактовками мужественности, включая противоположные привычным для нас.

Исследователь ссылался на примеры традиций некоторых народов. У отдаленных племен Азии, Африки и Австралии родство исчисляют по материнской, а не по отцовской линии. Это явление получило имя матрилинейности. После вступления в брак мужчина отправлется жить на территорию клана жены, в чем выражается принцип матрилокальности.

Фридрих Энгельс горячо поддержал Бахофена и развил его идеи в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства». «Открытие матриархальной ступени, предшествовавшей патриархальной, — писал Энгельс, — имеет для человечества то же значение, что и теория эволюции Дарвина для биологии, и ту же ценность, что и теория прибавочной стоимости Маркса для политической экономии». Еще бы, в трактовке марксизма семья выступала как цитадель традиционного порядка и частной собственности, которую надлежало сокрушить!

В научном мире к теории матриархата отнеслись скептически. Для некоторых культур характерны высокое положение женщины и широкие права, но мужчины от этого не становятся слабым полом. Матрилинейные и матрилокальные отношения не являются поводом прилагать к женщине атрибуты силы, господства, воинственности, агрессии. Один критик с иронией утверждал: «Если бы какой-то ученый, похожий на этих философов, два-три столетия спустя приступил к изучению современных обычаев Англии, он, кажется, был бы совершенно уверен в матриархальных порядках — так много у нас совершается во славу Ее Величества королевы и так крепко засилье женских принадлежностей и товаров в лондонских лавках».

Теория матриархата постепенно теряла влияние и к середине ХХ в. в основном вышла из употребления. Исключение составил СССР, где матриархальная стадия в историческом развитии выросла в догму, прочно закрепились в учебниках и исторической литературе.

Бессилие силы

Отдельный интерес представляет миф об амазонках. Что стоит за образами женщин, столь воинственных и независимых, что мужская доблесть пасует пред ними? Быть может, эта необычная коллизия, при которой мужской архетип наталкивается на встречные волю и смелость, приведет, наконец, наше исследование к пониманию характера и качеств «настоящего мужчины».

Женщины-воительницы — частый сюжет мировой мифологии. В ряде случаев им также приписываются презрение и ненависть к мужскому полу. По мнению древних греков, страна амазонок лежала к северу от Черного моря, была заселена женщинами и управлялась ими. Мужчину, который проникал в эти пределы, ожидала смерть. Время от времени гордые амазонки сходились с чужестранцами, чтобы зачать потомство. Новорожденных девочек принимали в общество, тогда как мальчиков по одним сведениям отсылали прочь, а по другим — калечили или умерщвляли.

С раннего детства амазонки обучались верховой езде и владению мечом и луком. С наступлением совершеннолетия они принимали участие в сражениях. Стать матерью не разрешалось до тех пор, пока девушка не убьет первого врага. Название «амазонка» якобы происходит от слова «безгрудая». Говорили, что левую грудь девочек прижигали, дабы удобней было натягивать тетиву лука. Так символически амазонка приносила в жертву свойство своего пола, чтобы воевать и быть независимой.

Мало кто буквальным образом принимал сведения Геродота. Степи Причерноморья принадлежали скифам, у кочевников же не было редкостью, чтобы женщины и незамужние девушки имели навыки обращения с оружием. При необходимости они отражали атаки врагов на стан, в крупных же битвах принимали участие на вспомогательных ролях, как лучницы и легкая кавалерия. Вид женщин и юных дев на боевых скакунах приводил греков в изумление и становился отправной точкой дальнейших фантазий и домыслов. Однако, несмотря на историческую недостоверность, предание об амазонках представляет интерес вместе с другими мифологическими сюжетами, включающими мотивы мужеборчества и мужеубийства.

Одно из имен амазонок — «эорпата», что значит «мужеубийца». Гиппократ пишет, что амазонки калечили детей мужского пола тотчас по рождении, одним переламывая бедра, другим — голени, чтобы те были хромыми и мужской пол не восставал на женский. В скандинавских сказаниях, кельтских сагах, эпосе других стран действуют существа женского пола — валькирии, гурии, гарпии, сирены, эринии, керы, русалки — имеющие цель нанести вред мужчине. На острове Лемнос, к которому причаливают аргонавты, женщины установили свою власть, а местных мужчин предали смерти. Вакхические торжества пробуждают энергию женского бунта, бесчинств и заставлят усомниться в неагрессивности прекрасной половины человечества. Толпа вакханок не щадит никого и ничего на своем пути. В порыве страсти она растерзывает прекрас-но-голосого Орфея.

В аллегорической форме древняя мифология отображает состояние душ — внутренний хаос, напряжение, озлобление. За богом войны Аресом по пятам следуют женские божества Эрида и Энио. Первая — богиня раздора, вторая — кровожадности, вызывающая в воинах ярость. Одна из верховных богинь Артемида близка к древним богиням-матерям Кибеле и Иштар, на алтарях которых много веков подряд приносят человеческие жертвы.

Мужское и женское начала связаны отношениями борьбы. Патриархальный порядок далек от естественности. Мужская деспотия наталкивается на упорство и мстительность дочерей Евы. Инстинкты обретают значение рока, заражают трагизмом мироощущение. Сила бессильна. Выход из тупика предстоит найти христианству.

«Настоящий мужчина» новозаветной эпохи

Христианское представление о мужественности парадоксально. Странные люди, некрепкие и добродушные на вид, без тени надменности или превозношения, показывали себя, однако, необычайно стойкими в защите своей веры!

«Настоящий мужчина» христианства воинственен, смел, обладает крепкой волей, не боится смерти. Знакомый образ, как кажется. Однако воинственность отождествляется здесь с аскезой, с непримиримостью к злу, а стремление обладать, господствовать — с достижением совершенства, господства над страстями.

«Грех произвел три вида рабства, — учит Златоуст, — рабство жены, которая создана была равночестной, пред мужем; рабство Хама перед братьями, вследствие греха его против отца; третий вид рабства — подчинение начальникам и правителям».

Христос не приходит отменить обычаи и существующие правила. Патриархальный порядок сохраняет значение: жене глава муж (1 Кор 11 :3), — однако внутренне он переживает перерождение. Идеал товарищеского брака, взаимодополнения мужского и женского начал возникает в значительной степени как результат Евангельской проповеди и смягчения нравов под воздействием христианства в первые века. Новый Завет призывает мужчину видеть в жене сонаследницу благодатной жизни и оставить суровость. Привилегии сильного пола отныне — это не права доминирования. Мужчина по праву сильного берет на себя большую ношу и оберегает спутницу как «немощной сосуд». Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов (Гал 6 :2). Впрочем, роли не смешиваются, не унифицируются и не посягают одна на другую. Каждый служит Богу и друг другу тем даром, какой получил — мужским или женским.

В последующий период в Византии и Риме патриархальные порядки в значительной степени преобразуются. Женщина получает законодательное подтверждение своих имущественных прав и защиту против телесных наказаний, брачная верность и преданность предъявляется как обязательное нравственное правило для обоих супругов, строго порицаются развод и наложничество. Женщинам предоставляется право участвовать в общественной жизни, держать ремесло и торговлю. Христианская эпоха выводит множество образов нравственной чистоты, настоящей любви, гармоничных семейных союзов, совместной заботы о воспитании детей, мужского достоинства и жертвенности. И хотя она не исправляет всех пороков и не искореняет целиком прежних обычаев, патриархальное право в своем наиболее жестоком и несправедливом значении отходит в прошлое. Таковое остается уделом нехристианского мира, где в некоторых регионах и странах полигамия, телесные наказания, правовое всевластие мужчины присутствуют и поныне.

Катастрофа мужественности

В Новое время непростые испытания ожидали мужской характер. Оно сделало взгляд человека на мир более корыстным и рационалистическим. Один философ назвал это катастрофой мужественности, добавив: «промышленный дух одержал победу над военным и аристократическим духом».

Промышленный дух в свою очередь уступил место торговому духу, духу игры, культу своего личного «я», что не может не сказываться на образе мужчины и проявлениях мужественности. Несколько больших политических проектов ХХ в., опиравшихся на энергию, волю и воинственность масс, оказались чудовищными и бесчеловечными по своим результатам. Это еще больше повергло в уныние и мелочность, снизило спрос на сильные характеры и поступки, героику, долг, честь и самоотверженность.

Как результат, наш современник редко выделяет мужественность и мужество в виде ключевых свойств, предпочитая менее определенные и более общие: предприимчивость, адекватность, мобильность, изобретательность, профессионализм, коммуникабельность, осторожность, дипломатичность и пр. Социальный его образ беспол или имеет незначительные отсылки к полу. Дефицит мужественности оборачивается выпячиванием физиологических мужских свойств. Другим неприятным эффектом становится феминизация. Коль мужественность не является твердым критерием, ничего не стоит примерить на себя отдельные удобные детали из женского образа и поведения.

Любой произвол возможен. Отклонения в восприятии пола и противоестественные союзы, женоненавистничество и мужефобия затопляют современность. Над всем же витает фантазия на темы «идеального мужчины» или «настоящего мужчины».

Поиск мужественности в окружающей жизни близок к истерике. Мачо вместе с мужланом претендуют на олицетворение мужского образа современности. Тип мачо — чувствительный, сильный и грубый. Баловень, любящий жить широко, но едва ли знакомый с каким-либо делом. Смелость мачо — пародия на мужественность, ибо любые обязательства внушают ему ужас. Мужлан, или «настоящий мужик», брутален и резок. Он не станет красиво говорить и швырять деньги по сторонам, чтобы вызвать к себе интерес. Его правда жизни, однако, по-своему незатейлива: авто, футбол, выезды за город и хмельные братания с друзьями. Он циник и отрицает всё, что лежит за пределами мужского клуба.

Настоящие мужчины… Как много горькой правды в том, что революции и войны прошлись кровавой жатвой, отняв от нас самых лучших и стойких! Благородство и внутренний аристократизм остаются в воспоминаниях. Однако история мира не окончена, и если есть какая-то надежда на правду и смысл в ней, то эта надежда означает обращение к мужественности.

Иммануил Кант сказал: «Взывать к мужеству — это уже наполовину значит внушать его». Вопреки всему, идеал настоящего мужчины не исчез. К мужскому началу взывают и на мужской характер все еще смотрят как на ориентир и выразитель нравственной воли. И очень хочется надеяться, что идеал этот сохранит в себе именно новозаветные черты, где мужественность сочетается с кротостью, а любовь находит свое максимальное выражение в словах Христа, не предполагающих двусмысленных толкований: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин 15:13).

Во время, когда церковь любого вероисповедания сталкивается с “Синдромом Исчезающего Мужчины”, количество оных в Восточной Православной Церкви если не в численном выражении, то хотя бы пропорциональностью количеству женщин, интригует. Возможно, это – единственная церковь, которая привлекает и удерживает в себе мужчин не меньше, чем женщин. Как пишет Леон Полдз в своей книге 1999 года “Беспомощность церкви: Феминизация христианства”: “Русская Православная Церковь – единственная христианская церковь, в которой пишется духовная музыка для баса, и которая испытывает в ней потребность”.

Но я не стала гадать, почему это так, а написала по электронной почте письма 100 православным мужчинам, большая часть которых воцерковилась в сознательном возрасте. Чем церковь способна заинтересовать мужчин? Ответы, приведённые ниже, могут дать пищу для размышлений лидерам других конфессий, стремящимся удержать мужчин у себя в церкви

Испытания

Испытания – вот то слово, которое эти мужчины употребляли чаще всего. Православие – «активное, а не пассивное». «Это – единственная церковь, к которой ты должен адаптироваться, а не она – к тебе». «Чем дольше ты здесь, тем больше ты понимаешь, что тебе требуется делать».

Одна из вещей, которая очень привлекает мужчин – физическая составляющая поста, телесный пост. Регулярное воздержание от мясной и молочной пищи, «необходимость выстаивать на ногах длинные службы, выполнение поклонов, говение перед причастием… Когда служба подходит к концу, ты чувствуешь, что одержал победу». «Православие взывает к мужской мечте о самосовершенствовании через дисциплину».

В православии красной нитью проходит тема духовной борьбы: святые, включая женщин – воины. Война требует храбрости, силы и героизма. Мы призваны «вести борьбу с грехом, быть «воинами», как говорил св. апостол Павел в послании к Ефесянам. И победитель будет вознаграждён! Даже тот факт, что вы должны «бороться», когда выстаиваете эту длинную службу, сам по себе является вызовом, который мужчины с удовольствием принимают».

Один из новообращённых описал это так: «Православие – это серьёзно. Это – трудно. Это требовательно. Оно учит милосердию, но оно так же учит и преодолению себя. Мне даётся очень серьёзное испытание, которое заключается не в том, чтобы «быть довольным собой», а в том, чтобы стать святым. Оно – сурово, и в этой суровости я нахожу освобождение. И моя жена, между прочим, тоже».

Скажи мне, чего ты хочешь

Некоторые опрошенные сказали, что им нравится, что эти «испытания» чётко сформулированы, и они знают, что им нужно делать. «Большинство мужчин чувствует себя гораздо более комфортно, когда они точно знают, что от них ожидают». «Православие определяет разумные границы». «Мужчинам легче жить церковной жизнью, если они точно знают, в чём это должно выражаться. Особенно если указания по построению церковной жизни настолько просты и понятны, что ты может просто взять и начать что-то делать – прямо сейчас».

«Утренние и вечерние молитвы, молитвы перед и после вкушения пищи и т.д. – все они помогают мужчинам участвовать в духовной жизни без страха потерпеть неудачи или попасть впросак из-за того, что не знаешь, что нужно сказать». Им нравится разучивать простые физические действия, которые должны формировать характер и понимание. «Люди начинают учиться сразу же через ритуалы и символы, например – крестное знамение, которое помогает почувствовать духовную связь со Святой Троицей, церковью и другими людьми».

Цели

Мужчинам так же нравится, что у всех испытаний есть цель – единение с Богом. Один из опрошенных рассказал, что в предыдущей церкви «не чувствовал, что я куда-то двигаюсь в моей духовной жизни (или что там вообще было куда двигаться – ведь я уже был там, правильно?), но что-то, понятия не имею что, отсутствовало. Господи, ну ЧТО-ТО же я должен делать?»

Православие хранит и передаёт древнее христианское знание о том, как двигаться к этому единению, которое называется обожение. Каждое таинство или духовное упражнение призвано привести дух, тело и душу ещё ближе к постоянному осознанию присутствия Христа в них, а так же в каждом другом человеке. Так же как ткань насыщается краской при окрашивании, точно так же мы насыщаемся Богом в процессе обожения. Очень хорошо об этом сказал святитель Ириней, живший во втором веке: «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом».

(Кстати, довольно легко найти верующих, которые этого не знают, и которых никто этому не учил. Основным инструментом обучения православной вере всегда была теологически богатая гимнография, и люди могут ходить в церковь, где службы проходят на красивом, но устаревшем языке, который они не понимают.)

Испытания и духовная дисциплина повышают самосознание и смирение, и укрепляют человека в борьбе с грехами, которые препятствуют единению с Богом. Один из неофитов написал, что ему очень помогают иконы в борьбе с нежелательными помыслами. «Если просто закрыть глаза, борясь с каким-либо визуальным искушением, в памяти всё равно остаются изображения, которые создают проблемы. Но если окружить себя иконами, у тебя появляется выбор: обращать свой взор к искушениям или к чему-то святому».

Один священник пишет: «Мужчинам нужен вызов, цель, возможно, приключение – или, попросту говоря, охота. Западное христианство растеряло аскетический, то есть атлетический аспект христианской жизни. Это было целью монашества, которое зародилось на востоке во многом как мужская инициатива. Женщины так же пришли в монашество, и наши древние гимны по-прежнему рассказывают о мученицах, которые проявляли «мужскую отвагу»».

«Православие подчёркивает важность ДЕЙСТВИЯ. Благодать не является костной идеей, выраженной в старом акрониме. (По-английский слово благодать – GRACE – это первые буквы фразы God’s Riches at Christ’s Expense) Благодать является следствием присутствия Бога в мире и в нас. Мы должны делиться ей и участвовать в ней. Важность действия апеллирует к желанию мужчин быть значимыми. Мужчинам нужно ДЕЙСТВИЕ».

Новое измерение

Один из мужчин выразил свою «радость открытия нового измерения, которое я раньше ощущал [в предыдущей церкви], но до сих пор не мог идентифицировать – духовное измерение. Древнегреческое библейское слово «ноос», прилагательное «ноэтик» в англоязычной библии переводится как разум, но не в значении рационального интеллекта. Ноос – этот тот аспект «разума», который отвечает за восприятие и понимание. Он предназначен, чтобы слышать голос и ощущать присутствие Бога».

«Духовная реальность», реальность присутствия Бога и целой духовной сферы, «оказалась совершенно искажена в том христианстве, которое я знал раньше. Она была либо скована жёсткими рамками наставлений, или запутана эмоциями и сентиментальностями, или размыто религиозными идеями, используемыми бессодержательным и банальным образом. Все эти три пути – жёсткие рамки оков, чрезмерная сентиментальность и бессодержательные пустые разговоры – претят мужской природе».

Открытие древнехристианской концепции нооса означает, что мужчина теперь может «столкнуться (на самом деле столкнуться, а не просто подхватить эмоциональную инфекцию) с невидимой реальностью, которая является действительной сущностью христианского лексикона. Это уже не пустые разговоры!» Это – непредсказуемая, изменяющая жизнь и немедленная встреча с Богом является нелёгкой, новым приключением и непревзойдённым «вызовом». Преодоление испытаний приближает мужчину к другой желанной цели – свободе. «Даже если мы ещё не достигли полной свободы от страстей, мы знаем, что свобода будет раем. Способность контролировать плотские страсти, понимать духовные озарения, быть свободным от ощущения неумолимости смерти – вот та свобода, к которой мы стремимся».

Итак, у всех испытаний есть конечная цель. «Участие в святых таинствах, соблюдение постов, ежедневные молитвы и исповедь духовнику означает движение по намеченному пути в сторону реальности и улучшения».

Иисус Христос

Но не только своими испытаниями, трудностями и таинственностью привлекает православие. Господь Иисус Христос – вот Кто приводит их в церковь. Он является центром всего, что делает и говорит церковь.

В отличие от некоторых других церквей, «В Православии есть сильный Иисус» (и даже сильная Пресвятая Богородица, которую в одном из песнопений называют «Взбранной воеводе победительная»). Некоторые мужчины употребляли термин «боевой» или называли православие «спецназом Христианства». (Разумеется, война ведётся против греха и невидимых духовных сил, а не против других людей).

Один из мужчин противопоставляет эту «силу» «женоподобному образу Иисуса, на котором я воспитывался… У меня никогда не было друзей мужского пола, которые не попытались бы избежать встречи с кем-либо, кто выглядел бы подобным образом». Хотя меня привели к Христу в детском возрасте, «мне это очень не нравилось, это было чем-то, что здоровый американский мальчик должен воспринимать не серьёзнее игры в куклы».

Один священник пишет: «В нашей религии Господь – воинственный, решительный Иисус, который побеждает ад. Иисус принёс на землю не мир, но меч. (Мужчинам близки понятия воинственности и меча), в таинстве крещения мы молимся о том, чтобы вновь призванные воины Христовы, мужчины и женщины, всегда оставались непобедимыми воинами».

Один мужчина, уже несколько лет посещавший православную церковь, назвал Рождественские хоралы в протестантской церкви «шокирующими, даже отталкивающими». Если сравнить их с православными тропарями и кондаками Рождества, сразу становится понятно, что «Божий сын пеленами повит, в Вифлеемском вертепе лежит» не имеет почти ничего общего с Рождеством, воссиявшим мирови светом разума, с солнцем правды, восходящему с высоты Востока, с Пресущественным и Превечным Богом.

Преемственность

Многие мужчины-интеллектуалы начали с изучения истории церкви и святоотеческого наследия, и нашли их весьма убедительными. В конечном итоге, они столкнулись с вопросом о том, какая из двух наиболее древних церквей – Римско-Католическая или Православная – наиболее убедительно говорит о себе как об истинной апостольской церкви. Давно воцерковлённый православный мужчина говорит, что мужчинам нравится «стабильность: мужчины видят, что могут доверять православной церкви благодаря неизменной и преемственной традиции веры, которая хранится веками». Один новообращённый говорит «православная церковь даёт то, что не могут дать другие: преемственную связь с первыми христианами». Эта преемственность, а не археология; церковь по прежнему существует в своём первозданном виде, и ты можешь стать её членом.

«Меня привлекло обещание Христа, что и врата ада не одолеют Церковь, и что святой дух приведёт к правде – и то, что я увидел в православии единство веры, обрядов и догматики с преемственностью поколений». Синонимом преемственности является «традиция». Один недавно воцерковившийся мужчина пишет, что он пытался изучить всё необходимое для правильного понимания писания, включая древние языки. «Я собирался докопаться до сути и проверить всё, чему меня учили. Однако, чем глубже я копал, тем слабее всё казалось. И я понял, что я научился лишь манипулировать Библией, чтобы объяснить почти всё, что я захочу. Единственной альтернативой цинизму была традиция. Если Библия писалась для того, чтобы что-то сказать, она писалась это для того, чтобы сказать это внутри общины, обладающей традицией для правильного понимания написанного. В православии я нашёл то, что искал».

Преемственность – вот что стоит за этими начальными «испытаниями», делает их легитимными, и делает православную жизнь органическим единством. Духовные подвиги, выбранные произвольно, по вкусу, не имеют такого непререкаемого авторитета, но если целью является единство с Христом, они сохраняют свою ценность. И, если эти подвиги воспринимаются лишь как приманка для того, чтобы завлечь людей в церковь, они пусты и тщетны (не говоря о том, что они высокомерны). Один священник иронизирует над искусственностью «молитвенных собраний, где люди бьют в барабаны, кричат и рыдают без какой-либо видимой причины».

Почитаем странность

Мужчины, которые в интеллектуальных поисках приходят в православную церковь, вначале могут быть изумлены. «Православие слишком пугает протестанта, который впервые с ним встречается». «Различия потрясают!» «Земные поклоны, запах ладана, пение, иконы – к некоторым из этих вещей нужно было привыкнуть, но они заполнили пустоту в тех местах, в которых я её испытывал раньше». «Не все сразу могут разобраться в том, что происходит во время богослужения, потому что оно не является чисто интеллектуальным упражнением, и в нём используется поэтический язык богослужения».

Терпение вознаграждается: «Вначале православие поражает, но чем дольше я находился в церкви, тем сильнее я чувствовал себя дома». «Сначала мы были обескуражены длительностью литургии и интенсивными поклонами. Но, в то же время, с нами происходило и кое-что другое. В православном богослужении и духовности ощущается большая мужественность». Вообще-то, мне поначалу не понравилось православное богослужение, потому что я привык к подходу, направленному на воодушевление и подъём. Короче говоря, направленному на меня самого. А вот необходимость неустанных размышлений только о Боге казалась «слишком трудной». Однако, через несколько месяцев, я обнаружил в себе сильную потребность именно таких размышлений, хотя раньше я в себе такого не замечал. Одна женщина, пришедшая на вечернюю службу, (которая лишь иногда служилась на английском языке), призналась мне, что не поняла большую часть происходящего, но «я поняла одно: как же мало мне уделяется здесь внимания».

Один пожилой православный священник, пишет: «В православии полно тестостерона! Мы поём, мы восклицаем «Христос Воскресе!», мы даже взрослых крестим полным погружением, и помазываем их миром. Каждый раз одновременно происходят два или три события. В отличие от того, что я видел в Западной церкви, где куче народу требуется несколько минут, чтобы заправить кадило. Мы ходим, мы движемся, и в движении, радостно, кадим».

Не сентиментальный

В книге «Немощная церковь», цитированной выше (и рекомендованной некоторыми из этих мужчин), Леон Подлз излагает теорию о том, как западное христианство стало феминизированным. В 12-13 веках почитание Бога стало особенно нежным, даже с эротическим оттенком, оно предлагало верующему представить себя (а не церковь в целом) Невестой Христовой. Свадебный мистицизм был с энтузиазмом воспринят благочестивыми женщинами, и это наложило сильный отпечаток на Западное Христианство. Вполне понятно, что такой подход был менее привлекателен для мужчин. И, возможно, что крепость и объективность схоластического движения, которое появилось примерно в то же время, явились понятной реакцией, противопоставляя себя этой эмоциональности. «Разум» и «сердце» оказались разделены. Мужчины удалились на рюмку бренди и сигару в Кабинет Систематической Теологии, предоставив молитву и посещение храма женщинам. В течение многих веков на Западе мужчины-священнослужители воспринимались как женоподобные. Восточная церковь избежала этого «невестного» мистицизма, потому что великий раскол между востоком и западом уже произошёл. Христиане на ближнем востоке Азии, Африке и Восточной Европе продолжали исповедовать более раннюю, недуалистичную, форму христианства с акцентом на постоянное осознание присутствие Христа внутри через духовное делание и смирение.

Мужчины, которые мне писали, выражали неодобрение в адрес Западного восприятия Иисуса. «Американское христианство за последние 200 лет феминизировалось. Оно преподносит Иисуса в качестве друга, возлюбленного, кого-то, кто идёт рядом и разговаривает со мной». Такой образ хорош для женщин, которым нужна социальная жизнь. Либо это христианство изображает Иисуса унижаемого, побеждённого, распятого на кресте. Ни тот, ни другой образ Христа не является привлекательным для типичного мужчины.

Во время богослужения «мужчины не хотят молиться по-западному, со сложенными руками, поджатыми губами и искусственно безмятежным выражением лица». «Мужчины протягивают руку помощи, преодолевают вместе трудности и поют песни у костра». «Слова о желании «обнять Его,», «о желании прикоснуться к Его лику», в то время как «нас переполняет сила Его любви» – это не те песни, которые мужчина хотел бы петь в компании других мужчин».

«Один мой друг говорил мне, что когда он заходит в церковь, то первым делом смотрит на занавески. Глядя на них, он точно представляет, кто принимает решение в этой церкви, и каких христиан хотят сюда привлечь».

«Мужчинам нужно либо бороться во имя славного и достойного дела и перемазаться в грязи в процессе этой борьбы, либо валяться на диване перед телевизором, с пивом и пиццей. Однако, большинство церквей хотят, чтобы мы вели себя как благовоспитанные джентльмены, с чистыми руками и помыслами».

Один мужчина рассказал, что богослужение в его Пятидесятнической церкви во многом было «эмоциональным опытом. Чувства. Слёзы. Многократное посвящение жизни Христу в групповом экстазе. Пение эмоциональных песен, взявшись за руки. Даже чтение Писания было призвано вызывать эмоциональные переживания. А я – человек действия. Я хочу делать, а не разговаривать или чувствовать!» Ему помогла книга Ричарда Фостера «Торжество Дисциплины», которая содержала идею о том, что есть такие вещи, как «духовная дисциплина, а не только пассивное чтение библии». Откровением оказалось и книга Дитриха Бонхоффера «Дешёвая милость». «Я – бизнесмен, и знаю, что ничто в бизнесе не достигается без труда, энергии и вложений. Почему духовная жизнь должна идти по-другому?»

Другой мужчина, который раньше был католиком, говорит: «Богослужения были удобные, лёгкие, современные. А мы с женой искали что-то традиционное, нелёгкое и контркультурное. Что-то древнее и воинственное». Один новообращённый говорит, что в его предыдущей цервки «Богослужения были поверхностные, бессистемные, слепленные из последних веяний. Иногда мы стояли, иногда мы сидели, без важной на то причины. Я начал думать, что более значительный акцент на традициях был бы полезнее».

Я рассердился, когда в последнюю пепельную среду (начало великого поста у католиков) священник в своей проповеди сказал, что настоящее назначение великого поста – научиться любить себя сильнее. Тогда-то я понял, как мне надоело буржуазное, благопристойное американское христианство.

Новообращённый священник говорит, что мужчин привлекает в православии элемент опасности, который включает в себя «самоотречение воина, способного даже возлюбить своих врагов; и неизведанные дали, в которые нас может завести смирение. Уберите эти опасности, и у нас получится фруктовый кефир: сладенький напиток в разными вкусами, суррогат некогда полезного товара». «Мужчины становятся очень циничными, когда чувствуют, что кто-то пытается манипулировать их эмоциями, особенно когда это делается во имя религии. В православии им нравится честность. Оно направлено не на возбуждение религиозных чувств, а на следование определённому долгу. В хорошем ты настроении или нет, чувствуешь ли ты боязнь Бога или любовь к нему, всё это – вещи второстепенные».

Есть в православии и ещё кое-что, что содержит в себе «глубокую мужскую романтику, понимаете, о чём я? Романтика в наше время в основном – розовые слюни, а здесь мы имеем дело с романтикой мечей и рыцарства». И этот православный новообращённый чувствует себя в рядах Короля Артура (который жил (если жил) до раскола между востоком и западом), идущим в бой с иконой Богородицы.

Как сказал один дьякон, «Евангелистские церкви призывают мужчин быть пассивными и милыми. (читай – мистерами Рождерсами). Православная церковь призывает мужчин быть храбрыми и действовать (читай – Храброе сердце). Мужчинам нравятся приключения, и наша вера – это великая история, в которой мужчины играют такую роль, которая придаёт значение их обычной жизни».

Мужской баланс

Один священник пишет: «У мужчин есть только две модели поведения: быть мужественным и сильным, грубым, цельным, мачо, либо быть чувствительным, добрым, сдержанным и неудачливым. Но в православии мужское неразрывно связано с женским, оно – реальное и приземлённое, «ни мужчина, ни женщина», но Христос, который «объединяет небесное и земное».»

Другому священнику нравится то, что если сначала один из супругов сильнее настаивает на том, чтобы семья обратилась в православие, то «со временем они одинаково погружаются в духовную жизнь, и в их духовной жизни никто больше не доминирует».

Мужчины – лидеры.

Хорошо это или плохо, но мужчины предпочитают следовать за мужчинами. В православии светские женщины делают то же, что светские мужчины, за исключением проповеди, обучения и председательствования в церковном совете. Но за иконостасом, у алтаря – только мужчины. Один из опрошенных охарактеризовал то, что нравится мужчинам в православии: Бороды.

«Это – последнее место в мире, где мужчинам не говорят, что они плохие только потому, что они – мужчины». Они постоянно окружены положительными примерами в лице святых, иконами, ежедневными молитвами и рассказами о житиях святых. Это – ещё одна вещь, которая привлекает мужчин. Другие реальные люди, служащие примером, а не неясные, размытые образы. «Слава Господа – это живой человек», сказал Св. Ириней. Один писатель добавляет, что «наилучший способ привлечь мужчину в православие – показать ему православного мужчину».

Но, ни одна из второстепенных вещей, как бы ни хороша она была, не может занять первое место. «Опасная жизнь не является целью. Целью является Христос. Свободный дух не является целью. Целью является Христос. Он – столп истории, вокруг которого в конечном итоге соберутся все мужчины и женщины, которому приклонится всякое колено и которому исповедуется всякий язык».

— Первое, что приходит на ум, — сила воли. Мужчина вообще должен быть сильным. Но сила силе — рознь. Сила воли — вот что надо развивать в себе каждому настоящему мужчине.

Второе — чувство ответственности.

Также умение самостоятельно принимать решения, независимость в суждениях, когда человек руководствуется, принимая решение, не тем, чего от него ожидают, а тем, что подсказывают ему совесть. И бесстрашие.

Еще одно, очень родственное мужеству качество — невозмутимость. Умение не выходить из себя там, где сохранить самообладание бывает очень трудно. Был я однажды свидетелем семейной сцены: жена «наехала» на мужа со всей присущей некоторым женщинам неистовостью. Кричала, шумела, говорила несправедливое и оскорбительное. А он молча выслушал все и сказал: «Жена, ты конечно не права, но я тебя прощаю». И, взяв сигарету, ушел на балкон. Что это, слабость, поражение?

И еще одно прекрасное слово мне вот сейчас вспомнилось — благородство. Что это такое? По-моему, благородство — это верность высоким нравственным принципам, которые человек для себя определил, которые он считает важными. И которыми он ни за что на свете не может поступиться. Это то, что в девятнадцатом веке у дворян называлось словом «честь». Дворянину было совершенно ясно, что потерять честь гораздо хуже, чем потерять жизнь.

Конечно, может быть не совсем понятным, как «честь», в светском понимании этого слова, сообразуется с православием. Православие учит смирению, а смирение порой понимается как то, что человек готов снести оскорбление, обиду. А понимание чести в девятнадцатом веке — это наоборот, когда люди шли на дуэль именно за обиду, за оскорбление. Я думаю, что благородство и честь в православном понимании не совсем точно совпадают со светским пониманием, но в то же время между ними есть много общего. Подлинное чувство собственного достоинства не противоречит смирению. Потому что быть смиренным — это вовсе не значит быть тряпкой.

— Должен ли настоящий мужчина быть смиренным?

— Любой человек должен быть смиренным. А так как смирение делает человека более сильным, устойчивым — безусловно, это черта настоящего мужчины. Только не надо путать христианское смирение со слабостью, бесхарактерностью.

Мне кажется, что одним из характерных проявлений смирения является умение уступить. Умение уступить, умение благодушно перенести то, что обычно задевает самолюбие, ранит человека, выводит его из себя. Но, спросят, хорошо ли все время уступать? Разве это как раз и не является слабостью и бесхарактерностью?

Задача в том, чтобы научиться понимать, где надо уступить, а где уступать не надо. Но в большинстве ситуаций, с которыми мы в жизни сталкиваемся, можно уступить. Христос когда сказал: «Взявшему у тебя рубашку, отдай и верхнюю одежду. Хотящему пройти с тобой поприще — пройди с ним два»? «Просящему у тебя — дай»? Это как раз об этих случаях. Обычное большинство житейских ситуаций, когда мы можем уступить без какого-либо серьезного ущерба. Мудрость, видимо, в том и заключается, чтобы понимать — здесь я уступлю, а вот здесь я буду стоять на своем, потому что это уже будет предательство самого себя..

— А почему именно эти черты, которые вы перечислили, нужны мужчинам?

— Вообще-то эти черты не только мужчинам нужны. Это человеческие качества, без которых любой человек едва ли сможет состояться. Но мужчинам они нужны преимущественно.

Бог создал мужчину и женщину, и нормальная ситуация, когда рядом с мужчиной есть женщина. Чтобы союз между мужчиной и женщиной был действительно органичным, счастливым союзом, чтобы в нем присутствовала полнота, очень важно, чтобы инициатива в важных жизненных ситуациях все-таки принадлежала мужчине. Чтобы главные решения принимал он, естественно, учитывая при этом мнение женщины, не ломая ее. Решение должно быть общим, и мужчина должен быть опорой женщины. Женщина хочет видеть в мужчине сильное плечо, ждет этого всегда от мужчины. Он должен вести ее по жизни, а не она должна вести его.

Если тех качеств, которые я назвал, не будет в мужчине, то он не сможет состояться как муж, как отец. И такое очень часто происходит, к сожалению. Очень часто происходит, что мужчина оказывается несостоятельным, неспособным быть тем, кем он призван быть, и делать все то, чего от него ждет женщина, которая стала рядом с ним.

— Как мужчине воспитать в себе эти черты — ответственность и прочее, если ты не вынес их из родительской семьи в достаточной мере?

— Во-первых, нужно осознать необходимость обладания этими качествами. По-настоящему, всем сердцем, захотеть их в себе развить. Это уже полдела. Сказано мудрыми, что, если человек чего-то очень захочет, то добьется. Не добился, значит не очень хотел.

Господь ведь сказал: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам...» Так вот и надо просить и стучать, то есть молиться и искать, то есть снова и снова в тех ситуациях, где нужно проявлять эти качества, делать над собой усилие и проявлять их. И искренне каяться тогда, когда это не получилось. В нашей жизни тысячи ситуаций, когда мы проявляем либо ответственность, либо безответственность. И если человек научится различать это в своей жизни, научится быть честным с самим собой и говорить — да, тут я поступил безответственно, тут я не смог, — это будет уже начало самовоспитания.

В этом отношении верующий человек имеет преимущества огромные, потому что у нас есть возможность переживать молитвенно, т.е. сделать понимание своего несоответствия идеалам предметом своей исповеди. И в личной беседе с Богом, и, конечно, в исповеди церковной об этом говорить.

Если человек будет внимательно вглядываться в свои поступки, в дела, в слова, и там, где совесть будет его укорять, он не будет пытаться себя оправдывать, смягчать свою вину, а будет строго с себя спрашивать и в личной молитве, и в исповеди, и прилагать усилия воли для того, чтобы это не повторялось, результаты будут, человек будет меняться.

— Понятно, что легче тому мужчине, у которого в детстве был достойный отцовский пример. Но, к сожалению, очень часто мама с мальчиком остается в неполной семье, и эта мама все-таки очень хочет помочь своему сыну вырасти настоящим мужчиной, а сама своим примером она не может этого показать, что ей остается? Что мама может сделать, чтобы помочь своему сыну сформироваться как мужчине?

— Мне кажется, что одним из принципов воспитания является — никогда не делать за ребенка то, что ребенок может сделать сам. Это очень важно, и это постоянно нарушается, потому что родители, жалея своих детей, делают то, что ребенок вполне мог бы сделать сам.

Конечно, помогать надо. Но есть две крайности: одна — это когда вообще ребенок делает все сам, родители никак не участвуют в его жизни. Это, конечно, неправильно. Но бывает ситуация противоположная, когда мамы пишут сочинения за ребенка, решают задачки и пр. «Он еще маленький, он еще не вырос, ему еще придется в жизни потрудиться и так далее». В результате вырастает слабый и бесхарактерный человек. Конечно, помогать ребенку надо, именно п-о-м-о-г-а-т-ь. Но никогда не делать за него то, что он может сделать сам.

Вы читали роман «Обломов»? Хороший был человек, но абсолютно ни к чему не приспособленный в жизни и исключительно безответственный. Илюшечке с детства шнурочки завязывали, все время кто-то был рядом… Такие маленькие обломовы растут сплошь и рядом...

Я думаю, что даже без присутствия отца, если мама с того момента, как ребенок стал осознавать самого себя, сумеет создать у ребенка понимание, что есть в жизни что-то, за что отвечает он, она поможет воспитанию его ответственным человеком, а это главная мужская черта. Это может быть что-то очень маленькое, убрать все тарелки или еще что-то, что никто кроме него делать не будет, это сделает он. Это может быть что-то абсолютно не трудное, здесь существенно не то, чтобы дело было тяжелое, изнурительное, а в том, чтобы оно было обязательное. Если ты этого не сделаешь, за тебя этого не сделает никто. И добиваться, чтобы ребенок это делал. Иногда проявляя при этом строгость; без жестокости, но строгость. Ребенок должен понимать, что, если он этого не сделает, то он чего-то в жизни лишится на какое-то время такого, чего он не хотел бы лишаться. Мне кажется, для этого даже не обязательно присутствие папы.

Попутно скажу, что бывает еще хуже, когда мама и папа есть, и они нормальные папа и мама, но у них нет согласия между собой, и папа требует одного, а мама, пока папа не видит, его осуждает. Хотя бывает с точностью до наоборот, папа проявляет мягкотелость, мама требует с сына, а папа: «Я за тебя это сделаю». Это очень вредно для ребенка, когда у родителей нет единства в требованиях, один запрещает, другой разрешает.

Очень важно, чтобы родители, даже если это одна мама, больше говорили с ребенком. Откровенно, серьезно, вникали в его жизненные ситуации, чтобы относились к нему именно как к младшему другу, делились с ним и приучали ребенка давать правильную оценку того, что происходит в семье. И не скрывали при этом свои промахи. Потому что я могу сделать что-то нехорошее, но сделать это, как будто так и надо. А могу, наоборот, сказать своему сыну, что я нехорошо поступил. Вот если я дам правильную оценку, что я сделала, это очень ценится ребенком. Умение признать свою неправоту взрослому в присутствии ребенка — очень важно. Это может и мама без папы.

Еще у меня есть очень большое пожелание ко всем мамам и папам, это пожелание с годами становится все более и более трудновыполнимым — приучать ребенка к чтению хороших книг. Хорошая литература во многом формирует в человеке правильную систему ценностей. И те дети, которых не приучили читать с детства книги, когда они будут взрослыми людьми, они просто этого делать не будут. Они могут отлично понимать, что читать надо, но... Заставить себя уже не могут. Этот способ постижения мира станет для них недоступным.

Чтобы приучить ребенка к книге, надо читать с ним вместе. Чтобы он почувствовал вкус к общению с книгой еще до того, как сам научится читать. Это очень многому поможет, потому что положительные герои хороших книг, они, как правило, мужественные, ответственные. Человек всегда подражает тому, кем он восхищается.

— Некоторые православные мужчины порой видят противоречия в исполнении своих мужских функций и в том, чтобы быть православным человеком. Например, сталкиваясь с насилием в отношении себя, других людей или своей страны, они не знают, какая позиция правильнее — терпение и непротивление (Бог накажет за меня, ведь он сказал: «Мне отмщение, Я воздам») или сопротивление злу силой. Допустим, элементарная бытовая ситуация: сосед сверху шумит по ночам, мешает спать мне, моей жене и моим детям. Я его прошу так не делать, он только хамит в ответ и шумит еще больше. Милиция в моем городе на такие ситуации не выезжает. Допустимо ли мне применить физическую силу в отношении соседа? Попросту говоря, можно ли в некоторых случаях «морду бить»?

— А вы думаете, что применение физической силы поможет?..

Что касается «бить морду», я не считаю, что это совершенно исключено из жизни православного человека, бывают ситуации, когда и это мужчинам приходится делать. Но это настолько исключительные и редкие должны быть ситуации!

Физическое насилие должно быть исключено вообще в качестве первого шага. Когда ты пошел с ним говорить, а он в ответ тебе сразу — кулаком в глаз, тут другой вопрос. Тут уже ты защищаешься.

У Амвросия Оптинского есть мысль о том, что слова Господа — ударили по правой щеке, подставь другую — надо понимать не как физическое насилие над собой, а как оскорбление. Он заметил, что правше, а большинство людей правши, трудно сильно ударить в правую щеку. Этот удар не влечет за собой физического увечья, это удар как оскорбление, как обида, как унижение.

Правила христианской жизни мы знаем, но из всех правил есть исключения. Главное — это пребывание в благодати Святого Духа. Если человек в Духе, то сам Дух ему укажет правильный путь. Иногда бывает, когда человек очень духовный делает какой-то поступок, который совершенно не вписывается ни в какие каноны, но он это делает с чистой совестью, потому что в этот момент надо было именно так. Он понимает формальную неправильность своего поступка, и даже готов в этом покаяться, но у него не оставалось другого выбора. Мы порой оказываемся в ситуации, когда надо выбирать между большим злом и меньшим. И вот тут как раз иногда физическое воздействие на человека может быть меньшим злом, чем то, которое последует, если этого воздействия не будет.

Вот война. Убивать человека в любом случае — это грех и зло, но бывает, что, если человек не возьмется за оружие, будет гораздо более страшное зло. Так же и здесь. Если наверху шумят, пляшут и кричат, то мне надо посмотреть, что будет большим злом: если мы все-таки потерпим, не поспим эту ночь или я пойду учиню там драку, в результате которой меня, может, убьют и покалечат, или я покалечу человека. Что лучше? Другое дело, если человек спустился ко мне сам, ломится мне в дверь, и тут уже я не хочу его пустить, тут уже другое дело.

Всегда должна быть мудрость, рассудительность, чтобы видеть, что в данный момент лучше. Смириться, потерпеть? Если человек верующий, мы ведь не просто терпеть, мы еще молиться можем, а молитва — это огромная сила.

Я, конечно, должен, наверно, подняться к ним и сказать, но сказать непременно по-доброму: «Ну ребята, ну что же вы? У меня ребенок маленький, пожалуйста, потише». Не мямлить, не заискивать, но все же говорить насколько возможно дружелюбно, приветливо, не обижая. В 90% случаев этого окажется достаточным. Понятно, что если я приду и сразу агрессивно начну: «Вы чего с ума сошли, у меня ребенок спит!». Тогда возможно разное развитие событий. Но если я буду говорить по-доброму, то очень велика вероятность, что люди согласятся... Возможно, правда, через пятнадцать минут они опять начнут так же плясать. Что тут поделаешь? Тут надо смириться. Надо попытаться сделать по-доброму всё что возможно, но если невозможно… ну не велика трагедия, если мы одну ночь и не поспим.

Ведь если я начну драку с этим человеком, даже если я окажусь сильнее и заставлю их замолчать, еще не факт, что на этом всё закончится. У нас начнется вражда!

Подводя итог всему этому, я хочу сказать, что иногда, конечно, не может христианин обойтись и без того, что нужно физическую силу применить. Но это должно быть в крайне редких случаях — когда, если этого не сделать, то будет вред гораздо больший.

А что касается мужественности, я считаю, что вообще пойти, и подняться на этот этаж и поговорить по-доброму, для этого тоже большое мужество нужно. Если я помолюсь перед этим, если я сумею говорить доброжелательно с людьми, понимая их, уважая их, — вот это мужество.

— У нас есть житейская ситуация. Мужчина, который прочитал много книг, всё пытается анализировать и анализируя он понимает, что у него есть помысел, в котором он не может разобраться. Помысел возникает в следующей ситуации: какие-то люди, которые обижают мужчину или его близких, и действительно опасны. Допустим пьяные подростки, которые каждый вечер в подъезде устраивают тусовку, и в случае, если человек пойдет к ним разговаривать, есть шанс, что он получит бутылкой по голове, например, или что-то подобное, что будет угрожать его жизни и здоровью. Человек понимает, что в нем, когда он хочет к ним идти, мало любви, много гордыни. И что он, если пойдет к ним, будет говорить с ними в гневе, то есть в грехе и, стало быть, если получит бутылкой по голове и умрет, то умрет тоже в грехе. Или, наоборот, руководствуясь гневом, может причинить кому-то необоснованно тяжелые травмы, и за это ответить перед Богом.

— Мне эта ситуация кажется надуманной. Что тут анализировать? Чаще всего это вопрос элементарной смелости и трусости. Я хорошо понимаю описанную вами ситуацию. Помните, священник погиб в Подольске. Ребята в подъезде делали постыдное дело, использовали подъезд в качестве туалета. Он сделал им замечание, они его убили. Об этом писали в центральных газетах. Вопрос тогда стоял — как к этому относиться? Многие высказались, что молодец батюшка, не прошел мимо. Увидел, что люди безобразничают и не прошел мимо. Результат — он лишился жизни.

Не знаю, стоило ли оно того, но как мужчина, не могу не восхищаться смелостью этого священника. Может быть я рассуждаю не совсем по-христиански, может быть, меня осудит кто-то, но меня больше волнует другой вопрос — испугаюсь я или не испугаюсь в этой ситуации. А вот будет ли она греховной или не греховной… Я не уверен, честно говорю, что я осмелился бы остановить этих ребят, боюсь, скорее всего, прошел бы мимо. Но не потому, что такой духовный, смиренный и кроткий. Просто страшно, и все.

Конечно, понимаю, я себя тоже буду как-то пытаться оправдать — что дороже? Жизнь моя, которая ценна для меня, для моих детей и жены или этих нехороших ребят в подъезде поучить? Естественно, себя успокаиваешь, что жизнь дороже и не стоит ей рисковать из-за такой ерунды.

Вот еще был случай, я у одной женщины освящал квартиру, у нее погиб муж. Она рассказала, что парень какой-то вошел в электричку, начал что-то орать и ножом размахивать. Все сидят, помалкивают, а ее муж сделал ему замечание: «Что ты орешь? Ну-ка успокойся». Тот ткнул его ножом, убил. И убежал. С одной стороны, я как мужчина восхищаюсь этим человеком, я не могу не восхищаться храбрости и мужеству. С другой стороны, я не уверен, что я в данной ситуации так же бы себя повел и я не уверен, что это неправильно.

Простите, что не даю ответы, а сам спрашиваю. Мне самому тут не все ясно. Надо молиться, чтобы в конкретной ситуации Сам Дух Божий ясно и внятно и требовательно сказал сердцу «Вмешайся» или, напротив, «Молчи и проходи дальше».

Второе, я не согласен с постановкой вопроса. Говорится, что вот если я буду в гневе, то уже во грехе. Это не так, нигде у святых отцов не говорится, что гнев — это всегда грех. Более того, когда мы читаем Священное Писание, мы постоянно сталкиваемся с гневом именно в лице святых. Про Ветхий Завет я вообще молчу, там столько такого гнева. А Новый Завет? Когда Господь изгонял торгующих из храма, я не думаю, что Он там умиротворенный был. Гнев может быть праведным вполне. Гнев — это нормальная человеческая реакция на зло. Бояться гнева не надо и даже бояться умереть в гневе не надо. Те воины, которых мы прославляем, которые умерли на поле боя, когда они сражались, я не думаю, что они любовь испытывали к тем, с кем они сражались. И конечно в момент самого боя, в котором они погибли, они были в гневе.

Другое дело, что уже после, когда бой будет позади, он может себя по-христиански повести к врагу, когда тот в плену, или ранен и нуждается в помощи. Но бой есть бой. Все мы знаем, что Куликовская битва началась поединком Пересвета и Челубея., которые оба погибли, пронзив друг друга копьями. Пересвет монах был, и когда он на поединок с Челубеем вышел, не думаю, что Челубей был гневный, а Пересвет его с любовью копьем проткнул.

Думаю, что в той ситуации, о которой вы сказали, надо постараться найти подход к тем ребятам и поговорить с ними так, чтобы они тебя поняли. Я знаю, такие случаи бывают. Ведь подавляющее большинство людей в глубине души хорошие люди. Христианское отношение к человеку — это уважение, любовь, в каком бы состоянии этот человек ни находился. И если человек почувствует, что его уважают, он очень даже может откликнуться.

Я вспоминаю такой эпизод, когда я еще только-только воцерковлялся, еще в школе работал учителем, я пришел в Троице-Сергиеву лавру, была первая пасхальная служба. Мирянином,. Я пришел в лавру, в храм духовной семинарии, народу было уже набито так, что люди уже стояли — не протолкнешься. Я пришел заблаговременно. Все наряженные, все такие красивые. Девушки стоят в белых платочках, всё как положено. И тут какие-то две девушки пришли, явно выпившие. И вот они идут, всех расталкивают и выражаются не то что бы нецензурно, но близко к тому. Тут все зашикали на них: «Куда лезете!» И я, хоть и ничего им не говорил, но в душе разделял это общее негодование.

А те девушки, что стояли впереди, православные, в белых платочках... Вошедшие нечаянно толкнули одну из них. Та прошипела сквозь зубы: «Дура!» В ответ: «Я дура?!». Тут такое началось! И бабушка одна изменила всю ситуацию. Она говорит одной из них: «Доченька, иди сюда, успокойся, всё хорошо. Праздник, Христос воскресе! Давай я тебе поправлю косыночку, у тебя волосики вылезли из косыночки. Ну всё, хватит». И так она ласково, по-доброму это говорила. И сразу они как-то утихли. Всё успокоилось. Они постояли и потихонечку ушли. Вот нашелся один человек из всех из нас настоящий христианин, который по-доброму сказал, разрядил всю эту ситуацию.

На самом деле, не так много на свете подонков, которые могут бутылкой по голове дать в том случае, если с ними говорить нормально и уважительно. Большинство случаев, когда дают бутылкой по голове, бывают, когда человек сразу проявляет к ним недружелюбие. Так человек часто и делает, потому что ему страшно. И чтобы себя как-то подбодрить, человек начинает проявлять агрессию. И понятно, что получает в ответ. А вот суметь по-доброму поговорить с человеком — это шанс быть услышанным.

Мой знакомый столкнулся с такой проблемой. С детства своего сына он воспитывал в православной вере: они постоянно ходили на службы в храм, в воскресную школу, каждое лето ездили в паломничества по святым местам. Более того, его сын был победителем городской олимпиады по ОПК… Однако прошло время, сын окончил институт, устроился на работу и сейчас о вере даже слышать ничего не хочет. Нетрудно догадаться, что сейчас творится в душе глубоко верующего отца - какая для него это трагедия... В наше время это не единичный случай, когда юноши - дети воцерковленных родителей отходят от Церкви.

С каждым годом становится все очевиднее, что на уровне и семьи, и прихода необходимо внедрять рабочую систему мужского воспитания, соответствующую духу православной веры. Нужно принимать все необходимые меры, чтобы мальчики вырастали не только мужественными, но и крепкими православными христианами. Это крайне сложная задача, особенно, если учесть, что в приходах воцерковленных женщин значительно больше, чем мужчин. А ведь именно мужчины издревле занимались воспитанием мальчиков.

Вообще роль мужчины в религиозной жизни мало освещена даже в церковных газетах, не говоря уже о книгах. В этом смысле изданная в прошлом году книга протоиерея Максима Первозванского «Мужской разговор» является новаторской. Она дает обильную пищу для размышления современным мужчинам, как воцерковленным, так и делающим первые шаги в вере. Отец Максим - главный редактор православного молодежного журнала «Наследникъ», отец девятерых детей. Он имеет полное моральное право рассуждать о роли мужчины в современной жизни.

Замечал, что активное общение священника с молодежью накладывает на любого батюшку определенный отпечаток. Вот и книгу отца Максима отличает юношеская искренность, живость и в какой-то степени недипломатичность, то есть прямота суждений. На страницах «Мужского разговора» он не боится поднимать острые проблемы и рассматривать пути их решения. В книге четыре раздела: «Мужчина перед Богом», «Мужчина и женщина», «Мужчина и дети», «Мужчина в окружающем мире», коснемся лишь кратко некоторых из них. Приведу, на мой взгляд, наиболее яркие моменты:

«Мужчина, — пишет отец Максим, — призван к исполнению в семье — малой Церкви, равно как и в Церкви большой, трех важнейших функций: царской, священнической и пророческой. Пророк — это не предсказатель будущего, а избранник Божий, через которого проявляется Его воля. Очень важно, чтобы оба супруга понимали суть и меру этой мужской ответственности». Однако, по мнению батюшки, в основном, «генераторами» семейного воцерковления выступают женщины, а их мужья с той или иной степенью готовности следуют за ними. При этом наблюдается и своеобразная специфика женской религиозности: бесконечные эмоционально окрашенные разговоры о старцах, таинствах, паломничествах, чудесах, святых источниках, конце света и прочем. Нередко это вызывает у мужей подсознательный протест и отторжение. Отец Максим считает, что супругам по-настоящему важно становиться терпимее, добрее и любвеобильнее, укрепляясь в христианских добродетелях, а внешняя сторона церковной жизни (с эмоциональными разговорами об этом) должна отойти на второй план, уступив место главному. «В противном случае семьи рушатся просто потому, что жена с головой погружается в мнимую, сконструированную реальность, начиная воспринимать своего мужа чуть ли не в качестве врага, поскольку тот не разделяет ее восторженных убеждений. Разумеется, ни у одного мужчины радости это вызвать не может. Специфическую «женскую» религиозность следует вовремя направить в правильное русло», - подчеркивает батюшка и продолжает: «Я неоднократно сталкивался с ситуацией, когда мужчины говорят: «Я вообще-то человек верующий, православный, но в храм не хожу, потому что туда ходит моя жена…» Этот парадокс может быть обусловлен различными факторами. Первый раздражитель состоит в том, что жена присваивает себе функции религиозного «паровоза» и духовного руководителя семьи, что, вообще-то, не свойственно женщине. Взрослому мужчине, который призван самостоятельно, пусть и под руководством духовника, нащупывать и проходить свой жизненный путь, навязывается роль младшего сына в семье, которому все считают нужным указывать, что и как он должен делать. С христианской точки зрения это абсолютно неправильно. Повторю еще раз: мужчина в православной семье — это царь, священник и пророк, и низведение этих ответственейших предназначений до уровня «принеси, подай» неизбежно вызовет у него протест».

По мнению отца Максима, основное различие между мужским и женским предназначением состоит в том, что мужчина должен брать на себя ответственность, а женщине — в рамках той ответственности, которую взял на себя ее муж, быть не просто послушным орудием чужой воли, а находить творческие решения для реализации его замыслов, быть ему верной и надежной помощницей и советчицей. Следовательно, в мальчиках сызмальства необходимо воспитывать чувство ответственности.

Интересна мысль автора и о современном семейном укладе. Батюшка считает, что семейный уклад, описанный в «Домострое», невоспроизводим в современных условиях, причем не только потому, что времена изменились: «Изменилась сама семья, отличавшаяся в традиционном обществе патриархальностью и многопоколенностью, значительные изменения претерпели и обязанности ее членов. В старину женщины, как правило, были гораздо менее образованны и социализированы, чем мужчины, и основная задача жен, разумеется, кроме продолжения рода, сводилась к работе по хозяйству и помощи мужьям. С тех пор личностное начало супругов неизмеримо усилилось, вследствие чего их функции претерпели значительные изменения. Например, безоговорочное послушание уступило место уважению».

Отец Максим особо отмечает, что главной целью брака является любовь между супругами. В частности, батюшка пишет: «Иногда возникает соблазн выстраивать свою жизнь только вокруг детей. Это — серьезная ошибка! Именно любовь между супругами должна лежать в основе любой семьи. От качества отношений между отцом и матерью напрямую зависит, какими людьми вырастут их дети. Мало родить ребенка, нужно вырастить его достойным человеком, добрым христианином».

Ну, а следующее убеждение протоиерея Максима Первозванского вообще необычно для многодетного отца, которым является автор книги: «К сожалению, я нередко сталкиваюсь с многодетными семьями, искренне убежденными в том, что отныне им все кругом должны. Государство обязано выделять пособия. Приход призван помогать. Школа должна делать скидки и оказывать всевозможные преференции. Дедушки и бабушки, в их представлении, для того только и существуют, чтобы заниматься с внуками. Да никто нам ничего не должен! Мы сами выбрали для себя эту стезю; ни государство, ни наши родители нас к многодетности не принуждали! Если предложат помощь — прекрасно, но изначально рассчитывать на нее, требовать ее от окружающих мы не имеем права. Только при таком неискаженном взгляде на жизнь любая поддержка дедушек и бабушек будет восприниматься с благодарностью им и Богу, а не как что-то должное и причитающееся нам по определению».

Повторюсь: удивительно это слышать из уст современного многодетного отца, поэтому «распесочивание» мужчин за их инфантильность и лень на страницах книги воспринимается сильным полом адекватно, без протеста. В частности, батюшка пишет, что некоторые мужчины не желают заботиться о достойном материальном обеспечении своих семей, забывая слова апостола Павла: «Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1 Тим. 5:8). «Да, если мужчина не женат, то он волен влиться в ряды нищенствующей братии, нисколько не заботясь о земном и довольствуясь лишь милостыней. Однако женившись и, более того, породив детей, он принял на себя всю полноту ответственности за их будущее. Любой верующий отец просит Бога о том, чтобы Он защитил его семью и помог бы ее прокормить, помог бы воспитать детей, сохранил бы любовь между ним и женой. Однако и сам он при этом не должен сидеть сложа руки. Переезжая в новую квартиру, глупо надеяться на то, что Господь соберет за тебя мебель или повесит шторы. Это — твой дом и твоя ответственность. Благополучие семьи, причем не только в материальном плане, но вообще во всех его аспектах, безусловно, является зоной ответственности отца», — считает отец Максим. По словам батюшки, существует особая мужская ответственность за семейное благополучие, о которой многие представители нашего пола попросту не задумываются. Мужчине необходимо уметь «наступать на горло собственной песне», особенно, когда речь заходит о пресловутом «мужском праве» выпивать под настроение, ходить в баню по четвергам, на волейбол по субботам, в гараж по воскресеньям…

По мнению отца Максима, если «свободный и сильный человек отказывается от ответного насилия, он совершенствуется в добродетели. Отказ от ответа на насилие в отношении себя, безусловно, возвышает человека, но происходит это исключительно в том случае, если этот отказ — сознательный. Если же непротивление насилию происходит от физической и духовной неспособности защититься (а ребенок практически всегда находится именно в такой ситуации), то в этом случае его личность травмируется, а то и ломается. Он будет возрастать в озлобленности, приобретая все новые комплексы. Следовательно, отказаться от применения ответного насилия может только сильный — тот, кто может в любой момент дать достойный отпор, а не тот, кто слаб и поэтому вынужден терпеть и молчать». В контексте мужского воспитания автор подчеркивает, что если у мальчика явно выраженного духовного призвания не заметно, то он должен воспитываться как воин. Будущему мужчине необходимо уметь постоять прежде всего за ближних и свою семью.

Более того, он обязан научиться защищать и себя самого, потому что оставить семью без кормильца из-за своей трусости и беспомощности — поступок безответственный и мужчины недостойный. Мужчинам завещано защищать своих близких всеми доступными средствами. Разумеется, мальчик при этом должен осознавать недопустимость чрезмерной агрессии, у него ни при каких обстоятельствах не должно возникнуть желание обидеть слабого.

Касаясь темы мужского воспитания, автор подчеркивает, что проблема отчуждения от земли и отказ от физического труда — чрезвычайно серьезна, и ее необходимо так или иначе решать. «Пусть с экономической точки зрения картошку целесообразнее купить в ближайшем магазине, но для души все-таки полезнее ее посадить, ухаживать за ней и осенью собрать заслуженный урожай. Разумеется, можно нанять рабочих, которые быстрее и лучше построят вам веранду на даче, но для любого мужчины крайне ценно то, что он смастерит ее сам, а еще лучше — вместе с сыном. Возможно, из-за отсутствия опыта веранда получится недостаточно красивой, но все соображения такого рода отойдут на второй план, ведь совместный труд принесет гораздо больше пользы, нежели идеальная конструкция сооружения. В совместной творческой деятельности как раз и должно проявиться отцовство, и не столь важно, какой плод она принесет: появится ли в результате скворечник, дачная беседка или книжный стеллаж…». Мужчина должен сделать все для того, чтобы как можно больше времени уделять детям. Благополучие семьи, причем не только в материальном плане, но вообще во всех его аспектах, безусловно, является зоной ответственности отца.

По мнению отца Максима, «большинство наших соотечественников к своему телу, к своей физической форме относятся абсолютно безответственно, практически равнодушно, а это в корне неправильно. Тело не менее важно для нас, чем душа. Неслучайно святой апостол Павел пишет: «Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы? <…> Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои? » (1 Кор. 6: 15-20).

По словам автора, многие мужчины, перевалившие через пятидесятилетний рубеж, теряют вкус к жизни, их интеллектуальный и духовный мир беднеет. А в жизни, как известно, всегда есть место подвигу, но не в смысле геройства, а желания двигаться дальше. «Мужчина не имеет права расслабляться, в противном случае он очень быстро деградирует и отращивает брюшко. Все мы видим вокруг множество пожилых людей, сделавшихся раздражительными, злыми и неадекватными. Отчего это случается? Это происходит потому, что люди позволяют себе ничего не делать и лишь плывут по течению. Однако ни в коем случае нельзя позволять себе расслабляться! Всем настоятельно рекомендую заняться спортом. Если в тридцать лет возможно и без физических упражнений чувствовать себя в форме, то в пятьдесят это уже становится недостижимым — суставы застаиваются, мышцы становятся дряблыми, мыслительные способности, к сожалению, тоже деградируют. Мы должны стараться постоянно использовать свои интеллектуальные ресурсы, если не хотим заживо превратиться в труху и рассыпаться. Мужчина — это воин, борец, занимающий активную жизненную позицию. Без этого он перестает быть мужчиной. Бороться с деградацией должны и дух, и душа, и тело. Повторяю, необходимы регулярные занятия физкультурой, причем совершенно необязательно тратить деньги на элитные фитнес-клубы. Можно плавать в ближайшем водоеме, ходить на лыжах, бегать, подтягиваться на перекладине».

Также батюшка призывает непрестанно духовно работать над собой, преодолевая усыпляющее волю расслабление, уделяя серьезное внимание молитвенному правилу, исповеди и регулярному участию в Евхаристии. «Пятидесятилетний человек уже не может себе позволить, как в юности, не понимать или механически проговаривать слова молитвы. Это становится уже просто неприличным. Необходимо вслушиваться и вдумываться в свою молитву, переживать свое общение с Христом», — подчеркивает отец Максим.

В заключение хотелось бы привести личное откровение отца Максима, которым он поделился с читателями: «Мой духовник часто повторял: «Главное — семья!» — а я никак не мог взять это в толк. Ведь для любого мужчины главное — это служение, а я к тому же — священник! Только лет через пятнадцать до меня стали доходить его слова. Я, наконец, осознал: от того, что происходит в твоем собственном доме, напрямую зависит то, что ты несешь вовне. Не мною придумано: «Любить дальних не сложно, попробуй полюбить своих ближних!» По-настоящему вкладываться нужно, прежде всего, в них...»

Неслучайно митрополит Вениамин (Федченков) считал, что искажение христианства во многом является следствием того, что у нас искажено понятие отцовства, нет по-настоящему сыновнего отношения к отцам, равно как и отеческого отношения к детям. К сожалению, эти слова не потеряли своей актуальности и в наше время.